* * *

Там некогда бывал и я:
Где на немыслимых задворках,
За честной прикроватной шторкой –
Весь стыд советского белья.

Недальновидные очки,
Бязь близорукой ностальгии.
Но тёмные соски тугие
Под бледной тканью – как зрачки.

Сувенир

«Ты держишь меня, как изделье...»
(Б.Пастернак, «В больнице»)


Стеклянный шарик, вещь в себе:
Встряхнём – и жизнь пойдёт слоями.
Изобретать велосипед
Не надо: острыми краями

Здесь квадратуру исчислять,
Последним заниматься делом
В угодьях дробного числа:
Подарок принимают целым.

Рождественская прострация. 90-е

О, Родина, как я люблю монотонных
Домов твоих стройность панельно-бетонных!
И девушек наших люблю параллельно,
Живущих в панельных. И просто панельных.

Люблю твою водку – за привкус кондома,
За чувство резины. За то, что я дома.
За зубы литые, улыбки златые.
И люди простейшие, то бишь – простые,

Как много выпало уже
Дождя на душу населенья.
На душу.. Мокрые дома.

Особое увеселенье –
Сто дней дождливая зима.
И снега нет, - ну надо же!.

Пустые улицы. Скорей
Домой, початый херес
Там ждёт. И тапки у дверей.
Несёт бессонно чушь и ересь

Там телевизор. Но пока
Колдуешь, сидя в кресле старом,
Над хрусталём – не слышишь; даром,
Что сделал только два глотка.

40 с лишним лет назад, 31-го декабря 1974-го, за полчаса до Нового года, я, романтически настроенный юноша, пьяный в зюзю, замёрзший смертельно, размышлял о Данте.
Недолго так. О ледяном аде. О: «заблудился в сумрачном лесу». Я блудил в полуночном архангельском лесу – ночных, двухэтажных, одинаковых с лица, деревянных домов, заваленных снегом.
По «проспекту» Новгородскому блудил.
«Проспект» - деревянные мостовые, деревянные тротуары, деревянные стены. Затопленные морем скрипучего, искрящегося подлунного снега.
Замёрзшая колонка-водокачка.
«Доска, треска и тоска..»..

Это сначала – как радость: пора!
Хвойная эра, смолистость распила.
Это – с утра ещё: мама, ура!
Это – такая пора наступила.

Жадно вдыхать: за стеклом, за окном!
(Смутно: колени – печёт – батарея).
Это уже – об одном, об одном:
Шарф, рукавички – скорее, скорее!.

Притоптыванья, хныканья, нытья
Не надобно, к чему они, дитя;
Заказывай: солдатиков? Корсаров?
Вот, выбирай, но выбрать будет сложно.
Сегодня вечером, увидишь – всё возможно.
Ты видишь свет рождественских базаров,

Первый снег утром

Ближе, уютнее кажутся, ниже
Крыши. Голубчик, пожалуйста, тише!
Тише, ведёте себя как дикарь.
Это тебе ведь, тебе, очумелому,
Блину горелому, оторопелому,
Остолбенелому, - белым по белому,
Белым по чёрному пишут: «Декабрь».


1996

Сегодня, 1 декабря – Всемирный День борьбы со СПИДом.
Классической борьбы, молодецкой забавы.
Как сейчас помню..
«Всё мне помнится Павловск холмистый...». Где срочную начинал.
Помнится первый день: дембеля швыряющие в колонну вновьприбывших толстые шнуры: «Верёвка вам, негры! Вешайтесь!».
Тонкие психологи.
(Дальше – не о Павловске. Не о младослужащих неграх.
Но – о толстых верёвках – вервии простом – и тонких психологах).
Выкладывая недавно снимки на фейсбук, обнаружил в «мыльнице» забытый кадр.
С опозданием делюсь.

Сушить волосы – тогда ешё были буйные волосы – над газом.
Десять лет на Севере. Ни газа, ни водопровода, ни тёплого сортира.
Быстро, после работы, упраляться с дровами.
Ежедневно топить в промёрзшей комнате. Рассчитать на глазок количество дров на сегодня.
Аккурат в нужное время вдвинуть – заглушить печную задвижку – не угорев.
Мыться в тазу литровой кружкой (тёплая вода - в ведре).

* * *

Задует надолго и стылое небо уныло зависнет:
Тоскливо и муторно. Грустно и зябко. И ныне и присно.
На улицах пусто, всё вымело напрочь – людей нет в помине.
Дома в темноте – как ненужные стены в промёрзшем камине.

Что делать и кто виноват, что сейчас не твоё время года?
Оставь: против ветра не надо прикуривать. Ну и погода!
Тут осень – не сон, осень – анабиоз. Без особой надежды:
От тёмных зонтов, от приподнятых воротов тёплой одежды.

* * *

В фильме, где-то посрединке,
Коридором: квич - квич - квич! –
В кожаных полуботинках
Вдаль торопится Ильич.

Я потомок людоедов. Вы знаете – сколько полезного человеческого мяса съедено за полмиллиона лет? Вернее – за восемьсот тысяч лет, с появлением первого гейдельбергского человека. Деды воевали!
Что?
Слишком глубоко копнул?
Очнись. Спустись на землю, брат.
Туда, где дышит почва и судьба.
Где пульсирует настоящая кровь и кончается искусство.
Почва и кровь: возвращение к истине. Верная дорога, брат.

Для меня нынче замелькавшая фамилия Гриц связана не с сиюминутным*, а – с вечным. Пусть пафосно. Непреходящим.
С детством.
Какие были книги в детстве!
«С шахматами через века и страны»..
Большая, серая, массивная обложка, иллюстрации, - счастье!
До сих пор тоска: зачитали, увели..
Туда же ушли другие слоны: «Путешествия» Пржевальского..
Ещё..
Даже не хочу расстраиваться.

Сегодня – знаковый юбилей.
Ровно 30 лет назад тунеядцу была присуждена Нобелевская премия по литературе.
«Тунеядец» – официальная формулировка. Наглядной картинкой лучше бы пояснить. Была у меня одна раритетная книжка (дочке подарил) – из первых, изданных в перестройку, в Эстонии, если не ошибаюсь, стихотворных сборников Иосифа Бродского. Мягкая обложка, отлично оформленная. Фотомонтаж.
Вверху – фото газетной статьи времен суда над Бродским (1964-й). Заголовок: «Тунеядцу воздаётся должное». Обрывок текста.
Внизу – фотография вручения «тунеядцу» в 1987 году Нобелевской премии. 
Тогда она была ещё настоящей Noble. Мировым событием. 

Задумался: а вот как технически получались – как делились среди добрых людей мощи святых?
Ну, про символическое поедание плоти и попивание крови человека-бога мы уже говорили – тут всё понятно.
Я – о другом. Не о символическом. О реальном.
О других отголосках каннибализма
В смысле: а как реальные части святого тела у почитаемых трупов отчленялись?
Сразу делили? По свежему?
Расчленением умершего – до захоронения?

Сэсэсэр нынче на стольких устах невинных.. Вспомним и мы что-нибудь хорошее. Нелетальное что-нибудь. С детства знакомое.
Ну, - отечественный самопальный импорт, например.
Изделия «цеховиков», смертельно рискующих и пьющих подпольное шампанское.
Нехитрое счастье наше.
О хитрых схемах времён сэсэсэра известно не много.
Как и о схемах вольных трубососов 2000-х.

Сегодня, 120 лет тому, если верить Википедии, 7.10.1897 в Вильнюсе был создан «Bund» («Бунд») — Всероссийский еврейский рабочий союз.
В литовском Вильнюсе.
Рабочий союз.
Всероссийский.
Еврейский.
М-м...
А теперь давай, по 120 грамм – и в обратном порядке...
Уложил?
Хорошо.

Запись, сделанная в памятном 2014-м:

Сегодня сошлось.
Сегодня, с вечера пятницы 3 октября – Йом Кипур. Судный День.
Сегодня же и – апофеоз (из-за которого стоило ли огород городить?, все эти гекатомбы трупов, миллионы убитых детей..) – День немецкого единства.
Какой-то двойной «праздник со слезами на глазах». Праздники.

Маленькие праздники жизни – филологические заметки.
От слова: «заметить».
В книге Эллендеи Проффер-Тисли «Бродский среди нас» на стр. 127 замечаю слова Бродского о Марине Басмановой. Записанные в блокнот, переведённые – то ли самим Йозефом Б., то ли автором. С русского на английский.
Вошедшие много лет спустя в книгу.

Переведённую недавно. С английского на русский:
«.. – Где сейчас моя первая жена /.../
Года через два или три в Энн-Арборе Иосиф заговорил со мной о том, почему она с ним не осталась. Он очень старался быть объективным и не валить всё в кучу, но эмоции взяли верх.
– Она сказала мне, что я насилую её мозг, – растерянно признался он.».
«... насилую её мозг.».
Ага.
«Lost in translation».
Трудности перевода.
Думаю, в двойном переводе затерялся оригинал – и М.Б. сказала как-то иначе...
Ну, – за дружбу и взаимопонимание!

На фото: Иосиф Бродский, Карл и Эллендея Проффер. 1972 г. Из архива Т. Венцловы.

Коротко.
Явно польско-польский заговор!: какие-то силы начинают гнуть дзержинскую линию – против кшесинской..
И ещё эти люди запрещают Николаю Александровичу 2-му ковырять в носу!. В присутствии главврача Моргулиса.
Всё. Прячу листок. Санитары идут.

Для меня – чем уникален А.К.Т.
О-о – ещё как уникален!.
С одной стороны – великолепные, жуткие, со смертельными старушьими клыками – «Волки». Да тот же «Упырь», - все дела, триллер, качественный отечественный стивен-кинг Х1Х века. Если не эдгар-по. Самый, что ни на есть, отец мрачной русской «готики».

Сначала новости.
«Эхо Москвы» :
«В немецком городе Ахен начали выдавать таблетки йода на случай ядерной аварии
Местные власти приняли такое решение из-за опасной близости бельгийской атомной электростанции Тианж, — сообщает «Дойче Велле»*. Безопасность эксплуатации этой станции вызывает серьезные сомнения у местных служб.
Ахен расположен ближе всего к бельгийской границе. В других регионах Германии таблетки решили хранить централизованно и выдавать местным жителям только в случае необходимости.»
Да-да. «Безопасность»..

Фотографий не будет. Я посмотрел: ни одну из них – нельзя. Нехорошо.
Не будем пока – о той стороне, о спецназе, – отдельная тема. И отдельная каша, – из смертельного подвига бойцов, из позора их руководителей..
Поговорим о дряни. Как водится – всё политкорректно. Вместо смердяковского «-с» в хвосте приставим «-ист» и т.д..
Беслан, 2004 г., 3 сентября.
Исламистская гекатомба:
186 детей.
186 нарядных школьников. Малышей-первоклассников. Мучимых три дня. Замученных. Убитых.
Всего убито 345 человек.
Свыше 700 раненых.

Как объяснить человеку иноязычному, почему два брата, одинаковых с лица, два слова одного корня - «спешить» и «спешиться» - означают разное?
Пусть не прямо, – криво – два противоположных действия означают.
Родное, близкое, работает как зеркало: видишь левую руку, - шевелишь - чувствуешь: нет, правая..
Но это же зеркало!, оно же не врёт!.
Как объяснить русскоязычному, почему польское «запомнить» означает: «забыть»?
А «запаментать» в близком польском - это не «запамятовать». А вовсе – «запомнить».
Перевёртыши – что в голове, что на языке. Близкие, как инь и янь в одном флаконе
«Вродливой» (красивой) украинке – как сказать, что красивой русской соседке такой комплимент был бы оскорбителен?
Чем ближе, тем страньше.
Думаем одно. Называем другое.
Означаем третье.
Понимаем (правильно, правильно) – четвёртое.
Смешны – не далёкие противоположности, нет. Те – смутно опасны.
Смешны смещения. Смещённое – рядом.
Русскому уху смешон не французский, смешон смещённый украинский. Более даже, чем стоящий в сторонке польский.
Украинскому уху-слуху, в странном центре австровенгерско-польской архитектуры города Льва, смешна близкая русская речь. Братская. Смещённая.
Язык. Подкорка.
Оговорки.
Смех в темноте и наяву.
Странное – не за буграми. Странное – рядом.
Иногда – и страшное.

2013