Почему вовремя не доложили!? А?
Только сейчас - на махровом году жизни - узнал о доменах!. (Не о «демонах», - одень очки!, - о «доменах»).
Это я-то, обожающий когда-то биологию.. .
О том, что новому термину уже четверть века...
Об археях ещё узнал. Составляющих, оказывается, значительную часть биомассы Земли.
О новой систематике - трёхдоменной - ау, Карл!, Линней!

Тот свет

“...ночью в столпе огненном, светя им...”
“... двинулся и столп облачный (...) и стал позади их...”
(Исх. гл. 13 [21]; гл. 14 [19])

Столп огненный! Столп огненный! Столп огненный!
Столп света, ночью, за окном зашторенным.
Свет оголённый, бег карандаша ускоренный. –
От колесниц – дневных – по дну – исход отмоленный, –
За вами, братья, переписчики и когены!

к разговору о юморе и религиозном сознании

На носу, уважаемые – три пасхи (не будем сейчас уточнять – символом чего в замечательной и смешной теории, фрейдизме, является нос)...
Так вот: поскольку на этом самом носу три пасхи - еврейская и обе христианских – вынесу-ка отдельным постом свой комментарий к недавнему разговору на Радио Свобода.
Относящийся к обеим почтенным религиям.
Два частных случая. Два примера, - зародыши человеческого.
Авось, глядишь и - дозреют?..:)

Он втягивался в смерть на наших глазах. Я, как врач, видел, понимал. Ничего нельзя было поделать: началось неумолимое, то самое, «взамен турусов и колёс». И даже бодрячка он разыгрывал неубедительно, на автомате, не заботясь о правдивости. (За тобой, над механической, вежливой, ответной жёлто-серой усмешкой, следил глаз – всё понимающего старого лиса. НЕ ГОТОВОГО.).
Третье апреля для нас всех оказалось – неожиданным, никто не был готов, - как обухом... Надо было выговориться, договорить, договориться, написать, сказать – чтобы передали ему. Ведь там, в интернете, все – живые.

Давеча – не то, что нынеча.
Давеча ведь – как бывало?.
Вот друзья первым нежным апрельским утром в ажиотаже высыпают на балконы!
Дёма звонил.
Потому что – читал в газете? – гостевая группа российских лётчиков-испытателей, «Витязи» (вариант: «Стрижи»), на оружейной выставке-ярмарке под Кёльном, проводит показ продукции. В районе военного аэродрома Порц-Ванн – показательные выступления: пишут в небе цветным дымом всяческие немецкие приветствия.
- От вас – видно?
Чего звоню:
один там, из эскадрильи, раздухарился и русским матом пошёл писать!: думает, немцы не переведут. В кириллицу не въедут, прикинь?.

Последний век. Нигде - покоя.
Стоит монета на ребре.
И что там спрашивать, какое
Тысячелетье на дворе.

На потемневшем серебре
Мерцают профили. Бывало:
Российский бунт ли в ноябре,
Мороз ли лютый в декабре, -
Всё нипочём. Всё забывали:

Взбиваешь перед сном подушку. Мелкий собакевич, уютно посапывающий рядом – поднимает голову. Не до конца очухавшись, встаёт, упираясь передними лапами на локти – потягивается. Явно в молельной позе. Вечерняя молитва. В 758-й раз не понимая: что?, зачем?, к чему?
Значит – так надо.
Такое у хозяина Дао. Хозяин – барин.
Дао – дано.
Буква «н», вставленная в пазы – всё объясняет.
Но: только – взбивающему подушку.
Ибо: не собачьего ума...

Как ни открещивался Борис Леонидович Пастернак от своего еврейства, а, всё же, вот это:
«Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.»,
– это – из Пурима.
Вне всяких сомнений. Будьте уверены.
Из еврейского праздника-карнавала, когда забываешь себя.
Когда знаменитый мудрец, теряя свою именитость и местную известность – становится одним из радостных клоунов, среди таких же пьяных придурков.
Когда положено пить до упора – пока не перестанешь отличать Амана от Мордехая.
Ибо: «..пораженья от победы / Ты сам не должен отличать.».
Как ни открещивайся.

P.S.

+

(«..Не мог он ямба от хорея, / Как мы ни бились, отличить.»

(А.С.Пушкин, «Евгений Онегин», глава I, строфа VII)

Небаба и телескоп:
«.. Он даже назывался так, что часовой во Владимире посадил его в караульню за его фамилию. Поздно вечером шел он, завернутый в шинель, мимо губернского дома, в руке у него был ручной телескоп, он остановился и прицелился в какую-то планету; это озадачило солдата, вероятно считавшего звезды казенной собственностью.
- Кто идет? - закричал он неподвижно стоявшему наблюдателю.
- Небаба, - отвечал мой приятель густым голосом, не двигаясь с места.
- Вы не дурачьтесь, - ответил оскорбленный часовой, - я в должности.
- Да говорю же, что я Небаба!
Солдат не вытерпел и дернул звонок, явился унтер-офицер, часовой отдал ему астронома, чтоб свести на гауптвахту: там, мол, тебя разберут, баба ты или нет. Он непременно просидел бы до утра, если б дежурный офицер не узнал его.»
(А.И.Герцен, «Былое и думы»).

Не помню в чьих мемуарах.. (А, может, на лекциях по эндокринологии нам читали?).
Знакомый врач, осматривая Анну Ахматову и заметив её огорчение диагнозом, успокоил пациентку: «Все эти ваши стихи – всё это от щитовидки.».)

Помните: «Список дуэлей Пушкина»?
Ничего, кстати, хорошего. Вот список дуэний - другое дело!)
Вот это:
«Дуэльная история Пушкина», Владислав Ходасевич,
газета «Сегодня», 7 февраля 1937 г.:
«...1819 /.../ следует ссора с бар. М.А.Корфом, бывшим товарищем по Лицею. Пушкин и Корф жили в одном доме. Пьяный камердинер Пушкиных ворвался в переднюю Корфа и стал скандалить. Корф вышел на шум и поколотил его. Пушкин немедленно послал Корфу письменный вызов.».

Сегодня, 8 февраля, в районе Комендантской дачи из огнестрельного оружия был смертельно ранен Пушкин, Александр Сергеевич, 1799 г.р.

Молчание ангела
         
«Если какой-нибудь ангел захотел бы когда-нибудь
порассказать нам кое-что из своей философии,
то некоторые положения, я полагаю,
звучали бы как 2х2=13».
(Георг Кристоф Лихтенберг. «Афоризмы»)

Длинно. Убрать первобытное «-ур».
Что за дурацкое имя «Дуранте»?[1]
Вот исчезает твёрдое «Дур».[2]
Вот появляется лёгкое «Данте».

В 34 она узнала о своём смертельном диагнозе. В 42 её не стало.
Это важно для того, чтобы понять – интенсивность необыкновенного проживания, переживания убывающей жизни.
Её личного магнетизма, человеческого дара доброты хватило бы на десяток долгих жизней.
Её поэтический дар не то, чтобы  не оценен, – мало оценен: несколько публикаций в толстых журналах («Новый мир», «Крещатик», др.), переводы, комментарии, передачи на Би-би-си, четыре поэтических сборника. Посмертное «Избранное».
«Большой русский поэт нашего времени», - писал о ней  Виктор Соснора.
Сегодня, 5 февраля 2017-го, Маше исполнилось бы 55.
Уже никогда не будет.
Мы отпразднуем, мы помянем.

Громко сказано: «возвращается».
Возвращается-то, возвращается – да никак не возвратится..
Такими темпами, как герой «Улисса» странствует за несколько кварталов, за несколько часов одного дня – растянувшегося на столетие – за три моря отступлений, реминисценций, переправ через потоки сознания – и через 135 лет на круги не возвратиться..
Неизвестно даже – надо ли?
Помнит ли.
Помнит ли (кто? – Блюм?) сам себя?
Потому, что его великолепный Джойс, кажется, - растворился в ноосфере. Без осадка.

Национальность

                                          Мемориалу Яд Вашем

Мы евреи, евреи, евреи.
Мы поедем в другие края.
Всё. Забыться. Забыть поскорее,
Водка, горькая чаша моя,

Что стоит
          недвижим
                      монолит
                                  картотеки
Мест, куда
          и откуда
                      бежали.
Города,
          кои выбиты
                      в камне
                                  навеки,
Как заветы на третьих скрижалях.

«Говеть».
«Разговляться».
Почему, собственно – откуда - «говение»?
Откуда этот привкус удивительный?..
Почему похожие – «реветь», «разреветься», - понятны и однозначны с первой буквы? Даже в их переносном смысле. Ставшем буквальным.
Почему-почему...
Потому, что «говеть» и «разговляться» – родные братья говна. Точка.
Всё просто.

В Кёльне снег идёт. Уже неделю в парке – настоящая зима. Светлый праздник.
Под фонарями шмыгают лисы – с воот такими хвостищами: их в этом году развелось нагло, много.
Кроликов – видимо-невидимо. И лисы сыты, и кролики понимают: шансы есть, всё будет неплохо.
По обочинам лунными столбами – снежные бабы. И нежные фаллосы, с огромными ядрами. Шутка зимняя, подростковая.

Все зимы детства в родительской квартире – поначалу ещё без канализации – помню с волшебным вентилем-регулятором на батареях отопления. Очень удобная штука. Особенно для ребёнка. Повелителя комнатной температуры.
Простая и безотказная.
Больше нигде в городке, по моим наблюдениям, такого не было.
Ни в республике.
Ни, кажется, во всём СССР.

Рождественская прострация. 90-е

О, Родина, как я люблю монотонных
Домов твоих стройность панельно-бетонных!
И девушек наших люблю параллельно,
Живущих в панельных. И просто панельных.

Люблю твою водку – за привкус кондома,
За чувство резины. За то, что я дома.
За зубы литые, улыбки златые.
И люди простейшие, то бишь – простые,

Я поднимаю этот бокал...
Не за низкую истину, не за тьму и мглу средневековой астрономии, - за высокое!
На самом деле, в еврейской семье, у Иосифа с Марией был еврейский лунный календарь – связанный с появлением первой звезды и т.п.
И, на самом деле, где-то затерялось настоящее, главное – 3-е Обрезание. От которого – отсчёт новой эры. Новых годов – от Рождества Христова.
На всех календарях отсчёт Новой Эры - от Обрезания Господня.

Милая, бездетная фрау Михельбринк, после того, как сгорела её необычная квартира – с огромной, столетней, с любовью и тщанием собираемой, оберегаемой бесценной коллекцией кукол, сейчас в доме престарелых.
Добитая катастрофой, полуоглохшая, полуслепая, одна-одинёшенька в свои 97. С трудом узнающая пришедших проведать коллег.

И – боль.
(Но закончится – хорошо).
Родной человек, прилетевший к моим близким, оказался в Кёльне в беде.
Перелёт через океан, с пересадкой, аэропортовской забастовкой в неподходящее время, гужевание в чёртовом французском забастовочном раю-аэропорту – что-то сдвинуло, т.к. забастовки заразительны – в соматике.
Через день у неё начались нарастающие боли.
Дальше – хуже: угрожающая жизни ситуация.
Дикие боли.

У отца, в особой папочке, хранится благодарственное письмо, подписанное Великим Гетсби – его откорректированным, счастливым вариантом – Стивеном Спилбергом.
Благодарность вот за это: http://demian123.livejournal.com/343961.html .
Спилберг – везунчик, талант и рабочий вол, - всё в одном. Бриллиантовое бинго.

40 лет назад, получается. Юбилей.
Впервые я слышал «Машину» живьём в 1976-м, в знаменитом архангельском ДК Строителей. Тогдашнем заповеднике, оазисе российского заезжего рока.
В 76-м, прикинь.
«Ты можешь ходить как запущенный сад, / А можешь всё наголо сбрить!.», - с лед-зэппеллиновскими интонациями...
Тогда же и – «Високосное лето». Второе потрясение.
И третье – гребенщиковский «Аквариум».
Нет, это был урожайный год.

Помню, в деревнях на Севере ещё до конца 70-х говорили - об етом самом: «Рыбку поймала.».
Правильно я понял?
В самом Начале (ну, хорошо: пусть – во втором акте) ветхозаветный Дух Божий носится над водами. Что твой голубь.
Потом это, первичное, осторожное «над» - становится устаревшим. Ветхим.
Потом Новозаветный – нырнул! Что твой Ихтиандр. «Святая вода». Водосвятие. Крещение.