Разобраться,  наконец,  в девизах своего или родительского детства особенно важно в ту пору жизни,  когда  молодость  (их или своя) ассоциируется уже исключительно с  эталонной голубизной неба и  сладостью арбузов.

Все, кто ходил в советскую школу или общался с ее выпускниками,  вероятно,  помнят эти громкие, но, безусловно,  красивые слова:

Нас водила молодость в сабельный поход
Нас бросала молодость на кронштадтский лед 

Олег Лекманов и Михаил Свердлов в своем разборе работы стихотворения Эдуарда Багрицкого «Смерть пионерки»  («Для кого умерла Валентина?», опубликовано в июньской книжке « Нового мира»)  напоминают нам, кто кому и когда их говорит.

О рассказах из июньского выпуска журнала «Новый мир»

Равнодушие, а порой и жестокость к ближним удивительным образом сочетается в нашем человеке с тягой к дальнему, иному.  Это может быть интерес к чужаку, желание излить ему душу без остатка или даже в чем-то уподобиться, хотя, с точки зрения существующих классификаций, правил и границ, это, по меньшей мере, странное поведение.

Ваша собака не хочет купаться? На даче никак не удается вывести сорняки? С утра разболелись суставы? Непонятно, что написать в квартальном или даже – о ужас! - годовом отчете по гранту? До чего ж порой силен соблазн раздуть какую-то ерунду до события поистине космических масштабов!

О рецензии Марии Галиной на «Сумму биотехнологий» Александра Панчина

Популярные нынче разговоры о постправде обычно начинаются с середины, словно это какой-то тропический грипп, внезапно пришедший к нам из джунглей Юго-Восточной Азии. Между тем,  она появлялась на наших глазах в нулевые годы и начиналась с вещей сравнительно безобидных, поначалу не вызывавших сколько-нибудь заметного протеста, но принимавшихся  спокойно как новые правила игры.

Остроумные фантастические рассказы Владимира Березина, опубликованные во втором номере «Нового мира» за 2017, отнюдь не о будущем нашей Галактики.  В первой новелле, новорусской сказке «Сны», действие происходит в наше время, дальше же речь почти исключительно (до финального рассказа) о  советском прошлом, частной жизни тогдашнего маленького человека. Персонаж этот на наших глазах уже не под пером беллетриста, но в блогах и колонках, превращается в совершенно фантастическое, хотя и немного знакомое историками литературы существо. Но обо всем по порядку.

Сумела бы найти себя в наше время женщина с убеждениями, какие были у Екатерины II? Куда бы устроилась она на работу? Какой стиль одежды бы предпочла? Вот уже перед очами встает образ стильной трепетной девушки-прокурора, неровно дышащей к памяти некоторых венценосных особ. Как знать, может, не стоить гнать его прочь вот так сразу.

Впрочем, вдруг, окажется, что тут не в платьях дело и даже не в строгих костюмах? Ведь само убеждение, что можно кого-то воспитать, научить чему-то может многим в наше время показаться абсурдным. Да, школа наша ныне не чужда скреп, но готовит она, как говорят злые языки, не профессионалов, а по-прежнему конъюнктурщиков, для которых цель не свершение и действие, а всего-то лишь жалкое трудоустройство!

Известно, что значение текстов меняется со временем, со сменой исторического контекста.

Узнал вот о существовании  “Бт-тр” Нины Горлановой (опубликовано в 2008 в журнале «Урал»).  

Исходно это - дневник интеллигентной женщины-инвалида, живущей вместе с интеллигентным мужем опять-таки инвалидом в коммунальной, как я понял, квартире.  Оба пенсионеры. Время действия 2006 год. Нулевые, “тучные годы”,“’эпоха-стабильности” .

У интеллигентных супругов сосед-алкоголик.

Он ходит голый, постоянно материт супругов, не дает им спать по ночам, избивает их, забывает на плите включенный чайник оставляет включенным газ, устраивает пожар и т. д.

В рецензиях самых популярных - газетных и глянцевых - форматов отмечалось, что шуток политически актуальных или хотя бы просто смешных в романе практически нет. Дескать, ушел Виктор Олегович в свой Идиллиум, а про нас, бедных, забыл.

При этом, однако, понятно (искренне Ваш, Капитан Очевидность), что бывают в истории моменты, когда злободневность может выглядеть и как ее полное отсутствие. В конце концов, борьба с актуальным злом, так скажем, в некоторых вариантах ее реализации – это то же самое, что колебания вместе с генеральной линией партии, но только с противоположным знаком. А вот бегство в иную эпоху, точнее, в воплощенную магическим способом (А ведь другим-то пока ни у кого и не получалось!) утопию из этой эпохи, может оказаться вполне продуктивной созидательной стратегией.

Читаю «Время и место» Юрия Трифонова. Текст написан для публикации в СССР. Это разговор с единомышленниками: полунамеками в нем сказано и про репрессии, и про доносы, и про лагеря, и про сексуальные злоупотребления. Но если ты вдруг этих достаточно тонких намеков не понимаешь, лично вышеперечисленными явлениями не затронут, все хорошо - ты живешь в самой лучшей стране на свете.

Удивительно, насколько у нас мало изменились с той поры (50-е годы прошлого века) люди.

Барские повадки редакторов и директоров издательств мне прекрасно знакомы, пусть и не по литературной среде. Я наблюдал их в нулевые. И кошмарный сон Антипова, в котором начальник поймал его в коридоре с сигаретой, и нельзя ни продолжать курить, ни сигарету бросить, я отлично понимаю.

У поэта Владимира Бесхлебного свой голос. Пусть поначалу он покажется неуверенным и негромким.  Но в его интонациях есть музыка и слитое с ней особое мироощущение, традиционное и оригинальное в равной мере. И, разумеется, выразимое только стихами.  

Бесхлебный пишет пейзажную лирику, замешанную на трагическом и вместе с тем в надлежащей мере смягченном, выдержанным и отстраненном переживании обреченности всего живого.