продолжаем читать старые газеты

1956 г... В моде ныне забытый жанр – фельетон.

В колхозе сенокос. Шофер говорит, что неисправна машина, однако целый день возит траву для родни.

«Роскошный» домик председателя на берегу пруда. По нынешним меркам это почти сарай, но тогдашнего председателя везде и всюду попрекали этом «барским» домиком. Уже тогда начальники предпочитали жить не там, где они работают . «Голубой особняк». Так написано в газете. Был выкрашен светло-синей краской. В то время слово «голубой» еще не имело второго смысла, и употреблялось в нормальном цветовом значении. Теперь это слово даже компьютер зачем-то подчеркивает…

Сейчас любой подарок можно купить, просто забежав по дороге в первый попавшийся магазин. А наши героические родители эпохи развитого социализма пускались на разные хитрости и авантюры, дабы обеспечить своим чадам достойные новогодние подарки. История эта происходила в одном из свердловских НИИ каждый год накануне 31 декабря. Коллектив был молодой, детей много и, соответственно, требовалось много и подарков. А еще желательно, чтобы в подарках были московские конфеты - самые вкусные конфеты в мире.

24 декабря 1901 года родился Александр Фадеев, «весёлый комиссар, гуляка мудрый».

Я Фадеева не имею права судить. Ахматова

Кстати, умирающий Николай Островский, подобно Фадееву середины 1950-х, тоже держал под подушкой наградной наган — напоминанием о боевой юности.

При определённых обстоятельствах он бы мог застрелиться, да и хотел порой, честно говоря. Но они, эти обстоятельства, так и не настали.

Островский до последнего часа не сдавался. Борясь с ненасытной, снедающей по крупицам немощью, продолжая работать, сочинять, творить. …В отличие от Фадеева, через два десятка лет после смерти Островского собственноручно-таки сведшего счёты с постылой жизнью, «гнусным существованием». Вконец отчаявшись, разочаровавшись. Сдав, с обывательской точки зрения незыблемые, нерушимые с виду позиции.

«…с каким чувством свободы и открытости мира входило моё поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и ещё могли создать!» — под предсмертными строками Фадеева мог подписаться бы и старший современник Островский. Чего не сказать об остальном жёстком обличительном пафосе этого документа послевоенной эпохи. Оставленного в назидание потомкам, — …и в оправдание, и в покаяние.

Мнится мне, однако, — в оправдание.

­28 ноября 1915 года родился К.М. Симонов, «поэт искренности», человек своего времени.

1930-е годы… Мятеж генерала Франко на Пиренеях отразился в достопамятных «Испанских дневниках» Михаила Кольцова. Ими зачитывались советские пацаны, мечтая уйти на помощь лоялистам. Ими зачитывался очарованный симоновский мальчишка из «Серёжкиного сна» — красноречивейшего документа эпохи. Отмеченного центральным словом, знамением времени: словом «мужество». Да и как иначе: духи приближающейся вселенской бойни неизбежно витали в воздухе.

Духи войны жили и питали трудовые будни, праздники, искусство, книги:

…пускай её читают дети,

Она сурова и чиста,

Пусть с детства знают, что на свете

За миром следует война.

М. Кольцов

Сэсэсэр нынче на стольких устах невинных.. Вспомним и мы что-нибудь хорошее. Нелетальное что-нибудь. С детства знакомое.
Ну, - отечественный самопальный импорт, например.
Изделия «цеховиков», смертельно рискующих и пьющих подпольное шампанское.
Нехитрое счастье наше.
О хитрых схемах времён сэсэсэра известно не много.
Как и о схемах вольных трубососов 2000-х.