Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Рука и перчатка

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Язык это океан, что набегает на берег и откатывает, что волнуется в бурю и успокаивается в штиль, что искрит на солнце, а затем чернеет и мрачнеет ночью, где-то покрывается кремовыми барашками по утру, а где-то замирает к полудню изумрудно-зеленым льдом. Но важно, что эти изменения существуют внутри постоянно стабильной, сбалансированной системы, в сути своей не меняющейся.

Язык, как и океан, не становится лучше или хуже в разных своих местах из-за этих отличий. И если (считается), что человек совершенствуется как вид, эволюционирует и куда-то движется, то язык не прогрессирует, не деградирует, не стремится стать лучше, не упрощается и не усложняется. Он просто постоянно есть, и все изменения внутри одного языка, все отличия между разными языками "варятся" в одном едином "экологическом пространстве", перетекая из одних свойств в другие. Это весьма любопытно.

Язык один на все человечество, как океан один для всего человечества, - пусть океан теплее в одном месте, холоднее в другом, где-то глубже, где-то мельче, и полон в разных местах несхожей флоры и фауны. Свидетельства о существовании прото-индо-европейского языка одно из косвенных доказательств восхождения всех языков к некой языковой пра-основе; диалектный континуум и бессилие изоглосс в попытках определить географические ареалы отдельных диалектов (а значит в точности отделить один язык от другого) – еще одно косвенное доказательство в пользу подобной «теории океана»; а третье - быстрое, без видимых усилий выучивание сложнейших языков маленькими детьми.

На последнем пункте остановлюсь чуть подробнее, это важно для последующего рассуждения. Согласно Гипотезы Критического Периода (Critical Period Hypothesis) дети выучивают язык особенно естественно и легко до достижения ими 5 лет. До восьми лет способность естественного усвоения у детей еще работает, но уже хуже. В восемь лет окошко начинает стремительно закрываться, дети уже не воспринимают новый язык, как родной. В среднем после 11 лет способность «вжиться» в новый язык уходит окончательно, хотя дети до 16 лет продолжают выучивать новый язык значительно быстрее, чем взрослые, и гораздо "естественнее" потом на нем общаются.

При этом нет никаких свидетельств, что владение несколькими языками – хоть родными, хоть «выученными», - как-то благотворно сказывается на интеллекте человека, неправильно суждение о высоком интеллекте полиглота только на том основании, что он полиглот. В Великобритании до 60-х годов, например, считалось, что мульти-лингвистичность, наоборот, снижает интеллект, - да и сегодня англичане говорят, что нет никаких свидетельств благотворного влияния на интеллект владения многими языками.

Вообще же, все последние исследования в лингвистике говорят о том, что с большой степенью вероятности лингвистическая способность человека имеет свой отдельный нейро-контур в мозгу, который, если не автономен, то процесс его взаимодействия с другими модулями мозга не имеет выраженной обратной связи, – похоже, лингвистическая функция в мозгу не связана непосредственно с когнитивной функцией человека, с его интеллектом (способностью понимать и анализировать реальность и делать о ней выводы).

Зарегистрировано много случаев афазии, когда частичная или полная потеря способности к речи у человека никак не снижала уровень его интеллекта. Широко известен случай Джинни (девочки, которая до 13 лет была лишена лингвистического контакта), - будучи помещена в языковую среду, Джинни через некоторое время заговорила «телеграфным» текстом (то есть без грамматики, только выученными словами), но при этом демонстрировал высокий уровень интеллекта (когнитивной способности). Было выяснено, что Дженни каким-то образом выучила язык после 13 лет безмолвия правым полушарием (обычно у людей лингвистическая функция обслуживается нейро-контуром в левом полушарии), то есть Джинни выучила язык как-то совсем по-другому, чем прочие люди. Вопрос, был ли это в нашем понимании язык?

С другой стороны, есть много известных случаев так называемых «лингвистических савантов», людей с неравномерно развитыми полушариями мозга. У таких людей бывает сильно развито левое полушарие в ущерб правому. Такие люди много (и часто не останавливаясь) говорят, они без конца и жадно интересуются текстами, переводят, читают - они запоминают массивы фраз и слов, обожают писать и учить языки. При этом у таких людей ученые фиксируют низкий уровень интеллекта и серьезные проблемы когнитивной функции, психическое отставание.

Все эти случаи еще раз подтверждают, что языковая функции (функция формирования и восприятия речи) существует в нас как бы сама по себе, отдельно от когнитивной функции, с которой, конечно, как-то связана – но не непосредственно. Так, например, перчатка, надетая на руку, не является рукой.

Вернемся, однако, к маленьким детям и к их удивительно способности быстро и без усилий выучивать хоть китайский, хоть русский, хоть английский – да хоть все три языка одновременно.

В понимании этого феномена у лингвистов, в отличии от обычных людей, возникает масса сложностей. Лингвисты выяснили: маленькие дети, когда учат язык, вовсе не повторяют за взрослыми слова и фразы, имитация не является ключевым условием овладевания языком. Дети, оказывается, без конца играют языком, в том числе сами с собой, пробуют вновь и вновь разные варианты грамматики, порядка слов, построений фраз и произношений. Возвращаясь к метафоре, они словно выбирают себе по руке перчатки в магазине.

Безусловно, культурная среда, окружающий социум это ключевое условие обретения языка, - но выясняется, что взрослые, и вся культурная среда нужны ребенку лишь за тем, чтобы в его сознании были поставлены в положение «вкл.» некие тумблеры, включены некие триггеры, активирован некий (как предполагают, генетический) механизм «заливки» в мозг данного языка, - языка культурной среды, откуда пришли в мозг ребенка первые лингвистические сигналы.

То есть, ребенок выучивает язык в огромной степени сам, автоматически, - лишь получив от социума скудный сигнал, подсказывающий ему, какой именно язык ему в себя «загрузить». Этот аргумент в лингвистике так и называется «аргумент бедного стимула» (the powerty of stimulus argument), он говорит о том, что никто не дает детям подробных сведений о грамматике или произношении, и та информация, которую дети в раннем детстве получают от окружающих их нянь, родителей, прочих людей далеко не достаточна, для того, чтобы вывести эти лингвистические закономерности самим, да еще в таком нежном возрасте. Единственное разрешение противоречия «аргумента бедного стимула» это предположение о том, что лингвистические закономерности уже сидят в сознании у маленьких детей от рождения и нуждаются только в активации. Это дало основание знаменитому лингвисту Ноаму Хомскому сделать в конце 50-х годов прошлого века предположение о наличии у людей в сознании так называемого «Устройства по приобретению языка» (LAN – Language Acquisition Device), некого модуля, который и активируется в раннем возрасте, позволяя ребенку моментально не выучивать, а как бы «вспомнить» или, лучше сказать, сформатировать из некой общей широкой заготовки нужный язык.

Но, как мы сказали, «включить» у маленького ребенка в сознании можно хоть какой язык, - а можно и одновременно несколько. Значит, такая "заготовка" в сознании детей должна быть вообще универсальна, в ней должны содержаться априори ВСЕ возможные человеческие языки.

Из этого Хомский вывел свою знаменитую гипотезу Универсальной Грамматики (The Universal Grammar), а также очень ныне влиятельную теорию «порождающей грамматики» (The Generative Grammar). В 60-е годы лингвисты страшно на это дело возбудились, бросили заниматься восстановлением прото-языка человечества (ибо что восстанавливать некий прото-Индо-Европейский язык, если в голове каждого человека существует некий всеобщий язык, существовавший «до Вавилонской башни»), и начали искать способ "вывести на чистую воду" эту самую «универсальную грамматику», создать единый «язык языков», из которого ребенок так умело формирует в раннем возрасте нужные ему разновидности.

Увы, по прошествии почти уже шестидесяти лет приходится констатировать, что результаты этого квеста оказались весьма жалкие. Ученым так и не удалось отыскать универсалии грамматики, которые были бы общими абсолютно для всех языков. Были «установлены» лишь настолько общие вещи, что говорить о них смешно (например, было «открыто», что во всех без исключения языках существует возможность задать вопрос). После первой феноменально успешной и влиятельной книги про «Порождающую грамматику», Хомский написал еще несколько, - но в них он все больше уходил в недра некой своей все усложнявшейся теории, а желающих понимать ее становилось все меньше.

В последнее время лингвистика с поисков основ универсальной грамматики переключилась на компаративистские исследования и попытки типологизации языков. Этот путь имеет в себе тот смысл, что хотя бы фиксирует различные состояния в "океана" в разных его точках, пытается понять его подводные течения, "рельеф дна" – и пытается понять общие закономерности перетекания одних форм языка в другие.

Меня же по-прежнему интригует вопрос о лингвистических универсалиях, - предпосылки их существования не утеряли своей убедительности.

Можно задать себе такой вопрос: не уподоблялись ли лингвисты в поиске грамматических универсалий тем портным, которые бы, стремясь понять принципиальный навык нового для них дела – шитья перчаток, - пытались подойти к делу поиском единообразия в фактуре материала, из которого они делаются - сравнивая, например, перчатки из резины, перчатки из металла в рыцарских доспехах, варежки из шерсти, - вместо того, чтобы понять сначала анатомию руки.

Возможно, ребенок имеет внутри сознания не универсальный модуль с идеальной грамматикой прото-языка, позволяющей ему моментально «выпиливать» из нее какой-угодно язык, - но нечто совсем иное. Что если он имеет в сознании некий нелингвистический смысловой модуль – назовем его «модуль внутреннего самоощущения»?

В этом самоощущении содержатся некие универсальные направляющие смыслов, по линиям которых человек должен «выражать себя», соединять себя с миром.

Вероятнее всего, эти направляющие существуют вне понятий времени и пространства. Человек внутри себя от рождения (и, возможно, в уменьшающейся прогрессии во все время того самого «Критического периода» (CPH) до пяти лет), существует вне этих понятий (с постижением языка и чем старше, тем все меньше вне их).

Язык - это первое, что предлагает ему в жизни культурная среда для самовыражения и соединения с миром. Но язык в своей бинарной основе есть порождение концептов пространства и времени, он действует не по принципу соединения использующего его с миром, но по принципу обособления говорящего от мира («я – не он»).

Первое, что приходит на ум, это то, что объективность пространства и времени диктуют человеку необходимость начать выражать себя через язык.

Но ведь, можно предположить и обратное, - что язык, как некая гипертрофированно развитая способность человека в следствие генной мутации в нем (что подтверждается наукой, знаменитый ген FOXP2) породил в человеке концепты пространства и времени, так что «человеку языковому» они представляются в качестве «очевидной истины», - даже, как Канту, в виде концептов "чистого разума".

Дети вынуждены начинать выражать себя, и язык – это единственный «конвертор» их самоощущения в мир, который предлагает им их окружение - предлагает как благо, - в то время, как их «беспространственное и безвременное» самоощущение, возможно, предпочло бы совершенно другой способ связи с миром.

Конечно, "лесные дети" (feral children), - все эти Маугли, которых находят выросшими без языка в лесах - грязны и дики, и не могут освоиться в мире говорящих людей, но и мы выглядели бы грязны и дики со своим языком для неких племен из «Аватара», если бы они подобрали нас на своей планете, где распространен некий иной способ связи с миром.

Но нам вовсе не надо искать такую планету. Не исключено, что и у нас некая иная возможность связи с миром, но она подавлена языком.

Лингвисты, которые искали правила "универсальной грамматики" Хомского, искали отсутствующую черную кошку в темной комнате. Предположим другое: то, что «универсальное самоощущение» человека под воздействием языка, в критическом возрасте очень невыгодно «разменивается» на сознание «пространственно-временного» континуума, на сознание «человека языкового».

Такой размен очень прост для «универсального самоощущения», но и тесен для него. Лишь малая доля самоощущения может выразиться через этот канал. Мы говорим о семантических полях лингвистических единиц, но изначальная мысль есть всегда и бесспорно обобщение, в изначальном "самоощущении" любая мысль начинается с ощущения всей Вселенной, всего Бытия - недробимого, познаваемого неким иным способом, нежели рассечение ланцетом лягушки.

Для сидящей в детях необходимости соединиться с миром возможность начать это делать языком столь же простая задача, как Эйнштейну была бы проста элементарная задачка по арифметике. И от того все маленькие дети выглядят в освоении языков гениями. Но как Эйнштейну не хватило бы элементарных формул арифметики для открытия теории относительности, так и нам, после того, как мы овладели языком, постоянно не хватает языка для выражения себя.

При этом та легкость, с которой дети осваивают любой предложенный им язык, возможно, связана, действительно, с универсальностью «формул» изначального безвременного и беспространственного самоощущения. Из Вселенной можно вынуть быстро и легко все что угодно, там найдется ВСЕ. Дети выучивают язык моментально именно потому, что их сознание еще не знает времени и пространства. И они теряют эту способность, как только под влиянием языка осваивают и «вживаются» в концепты времени и пространства.

Было бы логичным спросить: «Почему «лесные дети», попав в социум, не могут уже овладеть языком в полной мере? У них же сознание «не загрязнено» языком, концептом времени и пространства?» Здесь один из ответов может быть таким, что у «лесных детей» уже сложилась своя неязыковая связь с миром, - иная им уже не нужна, враждебна, может только навредить. Не обязательно, что она лучше, чем языковая связь людей с миром(возможно, что вся культура должна сперва адаптировать иную версию связи себя с миром для нужного благотворного эффекта этой связи для каждого члена культурного социума, а один человек не может добиться этого эффекта).

Но может быть и так, что связь «лесных детей» с миром гораздо более полна и в этом смысле более блага для человека, чем наша привычное языковое сознание, и что мы лишь не понимаем, как вредим «дикому. лесному» человеку, пытаясь кооптировать его обратно в языковой социум, и как глупо выглядим, когда качаем головами и наблюдаем, как он гибнет в нем. Заметим и то, что наша языковая «пространственно-временная связь» связывает нас не столько с миром, сколько друг с другом, - именно потому люди не переносят одиночества, кое-кто даже предпочитает умирать «на миру».

Потому же ровно и сам «человек языковой» постоянно чувствует ущербность того канала, через который выражает себя, – и потому лингвисты говорят без конца о рождении конечного смысла лишь в контексте, в ситуации, в прагматике высказываний, в сочетании семантики с просодией. Именно потому влиятельны теории происхождении языка из музыки или песен - как было у Джесперсена (Jespersen). Именно потому уорфианские «теории заговора языка против людей» в форме теорий лингвистического детерминизма. Именно потому искусство.

Интересно в свете сказанного и то, что диахронически происходило с литературой в последние столетия. Появление жанра романа в XVIII веке связывают прежде всего с переходом от описания в художественных произведениях типов и универсалий (в контексте разного рода поучительных повествований) к развернутому описанию индивидуального опыта отдельного человека в мире. Последнее предполагало реалистичность образа индивидуального человека (отсюда реалистичный роман) - индивидуальный опыт индивидуального человека должен был быть конкретен, а не универсален.

Обратите внимание: мы имеем похожую картину на ту, которую описывали в лингвистике, когда маленькие дети учат язык: «универсальное самоощущение» выливается в некий (придуманный даже в случае автобиографий) индивидуальный опыт, индивидуальный человек должен быть «выражен» языком. (А до того, описание "универсалий" средневековыми и античными авторами было подобно попыткам лингвистов нащупать общие положения "универсальной грамматики")

Теперь посмотрите, что происходит: для того, чтобы описать индивидуальный опыт человека для повествования оказываются страшно важны концепты времени и пространства. Описание времени и пространства – фетиши реалистичного романа.

Так продолжается весь XIX век, и повествование становится в этом смысле все более и более «реалистичным». Незаметно индивидуальность внешнего опыта трансформируется в индивидуальность сознания и опыта внутреннего. Это оказывается логичным развитием реализма. Уж индивидуальное, так индивидуальное до конца. Появляются символисты, затем модерн.

Но что это? Чем более мы погружаемся в индивидуальность, тем меньше остается вокруг нас пространства и времени. Джойс доводит рефлексию до предела, он погружается в нано-мир сознания, – одновременно время расслаивается, пространство у него расширяется концентрически до размеров всей Вселенной.

Джойс, таким образом, возвращается к «универсальному самоощущению» маленького ребенка. При этом он понимает, что не может выразить свое сознание языком. Он бесится, проклинает язык, смеется над ним, смиряется, впадает в отчаяние, мухлюет, пытается обмануть язык, - но, в конце концов, благородно и благоразумно отступает.

Спустя тридцать лет после него Бекетт сидит у дерева и выплевывает из себя огрызки языка в ожидании Годо. Все говорят, что Годо – это помимо Бога, возможно метафора смерти. А как вам рождение? Это индивидуальное сознание сознательно разобранное до атомов, до состояния до рождения вовсе, или лучше перед своим вторым (возможным?) рождением. Все расслоено, все идет по кругу, нет времени, нет пространства. Как начать по-новому? Как выразить себя по-новому? Очень не хочется через язык. Как родиться снова, но уже правильно? Такой вопрос ставит реализм в самой крайней своей точке.