Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Рождество в апокалипсис

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

В 2010-м году, мне и Олесю Ульяненко предложили написать сценарий фильма о войне. Это должны были быть небольшие эпизоды, иллюстрирующие то время. Мы взялись за работу. Для одного из своих эпизодов я взял тему блокады Ленинграда. Тогда я читал «Дневник коллаборантки» Лидии Осиповой (псевдоним Олимпиады Поляковой, личности исторической). Весь фактаж этой истории из её записок.

Небольшая комната тускло освещена керосиновой лампой. Колпака на лампе нет, поэтому пламя мерцает, оставляет на стене дрожащие крупной дрожью тени людей. В комнате двое. При этом тусклом мерцании они наряжают елку. Плохо одетый мужчина лет пятидесяти передает елочные шары маленькой сухой женщине. Это супруги Григорьевы, Алексей и Людмила. Алексей берет шар в руки, смотрит на него долгим, задумчивым взглядом, после чего отдает его своей жене.

- Мда, Рождество. Первое несоветское Рождество. Удивительно, сколько прошло событий за эти двадцать четыре года, а вот игрушки сохранились. Не обменяли и не продали.  

- Господь с тобой Леша, да кому они нужны были в Совдепии. Для них Рождество это Новый Год. Да и игрушки у них свои, чего только стоят елочные трактора. Кстати, я выменяла  у немцев пол килограмма хлеба на десять шаров. Будет что к столу подать.

- Вот уж действительно, Евангельская трапеза. Жаль, вина нет. Ты знаешь, сегодня я беседовал с двумя молоденькими офицерами из СД. Так вот, один из них сказал по поводу Евангелия:  «мое Евангелие – труды фюрера и фюрер мой Бог». Что же это? И у них то же, что и в Союзе? Не ошибаемся ли? Хотя, какое нам дело до них, а им до нас?

- Ну что ты, Алеша. Пришли, и слава Богу. Конечно, это не те немцы, которых мы ждали. Но хоть большевиков нет. Хотя у меня иногда складывается впечатление, что именно к нам пришли самые, что ни на есть отбросы. Чего только стоит сегодняшняя охота за местными «кралечками», двоих, говорят, убили. - Григорьева говорит с раздражением. - Даже комиссары не позволили бы себе такого.

- Комиссары другое себе позволяли. И тем не менее, и тем не менее…

Дверь с шумом открывается. Супруги вздрагивают. Пламя от сквозняка мечется в разные стороны. Но при виде появившегося на пороге человека напряжение проходит. В комнату заходит седой мужчина, их ровесник. Он одет в пальто, из-под которого выглядывают заснеженные валенки. Бурная радость при появлении гостя выражается тем, что из рук Людмилы падает елочный шар и разбивается вдребезги. Алексей, с большим удивлением и напором спрашивает пришедшего гостя:

- Костя, ты откуда к нам, каким образом? Дороги все закрыты.

- На машине бургомистра, из Гатчины. – Отвечает пришедший. – Стало быть, мы все теперь бюргеры – устало вздыхая, добавляет он.

Из-за пазухи он вынимает буханку хлеба, две коробки немецких консервов, коробку папирос, и торжественно выставляет на стол бутылку коньяка.

- Этот коньяк мне подарил Брюсов в 15 году, после выхода моей первой книги. Уже тогда коньяку было 55 лет, по крайней мере, так утверждал Брюсов. Врал, наверное. Пришло время его выпить. Город освободят с часу на час. Точные сведения. Да и Рождество…

В комнате устанавливается праздничная атмосфера. Людмила суетится у стола, расставляя рюмки и тарелки. Алексей расспрашивает прибывшего гостя:

- Что за бургомистр? Как ты с ним познакомился?

Гость прикуривает папиросу и с наслаждением пускает струю дыма в потолок.

- Это немец, до переворота жил в Петербурге. В семнадцатом счастливо эмигрировал. Студентом читал мои брошюрки. К моему творчеству при большевианах относится с пониманием. – Гость раздраженно разбивает клубы дыма ладонью и продолжает. – Стоит вопрос о создании русской газеты. Немцы, наверное, будут набирать кадры, но предупреждаю, будет цензура. Зато обещают паек.

- Если это правда, то это хорошая новость – взволнованно говорит Алексей.

Людмила приглашает мужчин к столу. Первый тост за свободную Россию провозглашает Константин. Чокаясь, выпивают. Коньяк почти мгновенно производит действие на голодных людей. Константин сбрасывает с себя пальто:

- У вас тепло.

 Людмила подхватывает слова гостя:

- Да, рядом с нами дом отдыха профсоюзов. Там остались березовые дрова. К тому же из особняка Толстого мы натаскали угля. Топи, сколько хочешь. Такого мы с Алешей не видели со времен НЭПа.  Это тебе Костя не норма по ордеру – четверть метра сырой осины на месяц. Но расскажи, как ты добрался?

- Не спрашивай Людочка. Дорога из Гатчины сплошь усеяна трупами. Это какой-то кошмар, страшный сон. Если человек садится чтобы передохнуть, он уже не встает. – Гость нервно разливает брюсовский коньяк по рюмкам. - Ну, давайте выпьем, Рождество все-таки.

Чокаясь, молча выпивают. Алексей, раздраженно ломая пальцами хлеб:

- Пусть так, пусть даже так, зато эти не заставляют есть друг друга, как это делали большевики. Я буду им служить. И это будет служение России. Конечно, немцы озлоблены этой глупой большевицкой возней под Ленинградом. Большевики до сих пор не сдали город, и в нем гибнут люди. Но этим людоедам плевать на людей. Пора давно понять, что большевики это людоеды.

Хилый, желтый кулак Алексея падает на стол.

- Да, Лешенька, ты прав. Успокойся. – Константин прикуривает новую папиросу. -Кстати, бургомистр мне рассказал, что из местного дома престарелых на его имя пришло прошение от стариков. Так вот, они просят немецкие власти разрешить им принимать в пищу трупы умерших. Это я вспомнил, когда ты про людоедов заговорил…

В комнате стало очень тихо. Коптилка горит ровным светом, как свеча в храме. Застывшие фигуры не выражают никаких эмоций. Они смотрят в кромешную пустоту Ленинградской Рождественской ночи 1942-го года.