Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Неисповедимы пути

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Из мультимедийного проекта "Такая английская история"

В 1533 году Генрих VIII решает отвергнуть духовную власть Папы Римского над Англией. Идейная протестантская революция в Европе оборачивается в случае Англии "революцией сверху", отталкивающейся от чисто экономических соображений, распаленных к тому же страстью Генриха к Анне Болейн, на которой Папа не позволял ему жениться. Читателю предлагается художественная реконструкция момента приятия этого решения. Маленькое добавление: из хроник известно, что Генриха VIII в зрелом возрасте очень мучило странное дерматологическое заболевание - обширная язва на ноге.

(Тронный зал дворца Хэмптон Корт. В зале на троне сидит шут Бабак в колпаке с бубенцами, держит в руке в виде державы огромную морскую раковину. Дурачась сам с собой, изображает царя. Вдруг из коридора доносятся шаги и громкий разговор. Слышится голос Генриха) 

 

ГЕНРИХ (только голос, возбужденно за сценой)

Теперь мы им покажем фигу! 

Теперь они нам спляшут джигу!! 

И огненное болеро! 

 

БАБАК

Король не в духе! Ну его! 

(Не выпуская раковину из рук, он скатывается с трона, оглядывается по сторонам, но укрытия не находит. Смотрит на трон, быстро взбегает обратно по ступеням и забирается под трон, под тяжелый бархатный чехол, унося с собой раковину. В ту же секунду в зал ходят король Генрих VIII, лорд-канцлер Томас Кромвель и кардинал Джон Фишер) 

 

ГЕНРИХ (Кромвелю, потрясая кулаком): 

Какая мысль! Какое пламя! 

Мне душу радость обжигает! 

(выбрасывает в стороны руки) 

Я вдруг свободен! Я лечу! 

 

КРОМВЕЛЬ (сладко улыбается, кланяется довольный): 

Себе позволил вам сказать, 

Лишь то, что я давно в вас видел… 

Прошу простить, что мысль вывел, 

Как лошадь с стойла, не спросясь. 

 

ГЕНРИХ (хлопает его рукой по плечу со всей силы): 

Ты прав, цыган! Того коня 

Давно лелею я, храня 

Его от глаз и рук нескромных… 

Да, видно, прыть его и стать, 

Уж никому не удержать, 

Он хочет по полю помчаться! 

 

ФИШЕР (вступает, молитвенно складывая на груди дрожащие руки, заикаясь от страха и волнения): 

Я… до сих пор… хочу признаться, 

Немножко в оторопи, Сир. 

Как можно нам одним…вот так-то… 

Без Папы в небо вдруг… самим?! 

 

ГЕНРИХ: 

(резко поворачивается к Фишеру) 

У вас какие-то проблемы? 

 

ФИШЕР (испуганный до смерти, лепечет): 

Я, Государь, всего лишь темы 

Еще не осознал масштаб…. 

Ведь если вы – глава всей церкви, 

Так кто ж тогда нам будет Папа? 

 

ГЕНРИХ (уперев руки в бока, громко): 

...Дурак! 

(хохочет

Он шут, паяц, как наш Бабак! 

Ему я прикажу колпак 

С бубенчиками завтра выслать! 

 

КРОМВЕЛЬ (подобострастно смеется): 

И у меня возникла мысль: 

Послать в Рим два ослиных уха! 

(Хохочут оба еще громче)

 

ФИШЕР (делает было испуганное движение, чтобы перекреститься, но во время останавливается, с неуверенной улыбкой):

Какая, Сир, в вас смелость духа!

Себя поставить во главе 

Английской церкви! Над собой 

Отвергнуть всякий суд земной, 

И подчиниться прямо небу! 

(Генрих кивает, ждет продолжения. Фишер, запинаясь) 

Но… я понять стараюсь, где бы 

В Соборах пункт нам отыскать, 

Чтоб это дело… оправдать. 

(дрожащим голосом) 

Я… очень знаю Аквината - 

Такого нет в его трактатах. 

У Августина все про Папу… 

И наши тоже, как один - 

Святой Давид, блаженный Бид – 

Все Папою себя ровняли. 

Откуда вдруг теперь мы взяли, 

Что Папа (пугается, совсем тихо)… нам уж не указ? 

 

ГЕНРИХ (недовольно): 

Пошлем письмо им и весь сказ! 

То уж давно у нас назрело, 

Развод на деле состоялся! 

А с Папою вопрос болтался 

Лишь потому, что нам нельзя 

Решить все сразу за пол-дня. 

 

ФИШЕР (опять делает судорожное движение, чтобы перекреститься, опять вовремя спохватывается, умоляюще):

Но, Сир, нам нужно объясненье, 

Европа вся придет в волненье…. 

Вы… Как бы это мне сказать… 

Рискуете сейчас создать 

Ужасный казус, прецедент! 

В противоречье нормам всем 

Вы право в клочья разорвете! 

Вы главную в Европе власть 

Заставите в глазах упасть 

Всего божественного мира! 

Из-за угла, исподтишка 

Подножку ставите кумиру! 

 

ГЕНРИХ (приближает свое лицо к лицу Фишера, поднимает руку с сжатым кулаком, Фишер втягивает голову в плечи, Генрих сквозь зубы):

Неверно понял ты картину: 

Я бью им между ног дубиной - 

Вот мой трактат и мой собор! 

(делает паузу, застывает с поднятым кулаком над Фишером. Потом медленно опускает руку, отходит от Фишера, разминая плечо) 

Ученый богословский спор 

При этом посетим, коль надо. 

(поворачивается к Кромвелю)  

Ведь - с нами Бог, и с нами правда. 

Не так ли?

 

КРОМВЕЛЬ (сладко, Фишеру): 

Любезный брат, я позволенья 

Прошу зачесть вам объясненья. 

То есть… Пардон, обоснованья 

Готовили… Пардон, то знанье 

Всегда имели. И заранее 

Его озвучивали всем: 

(разворачивает принесенные с собой свитки, откашливается, читает)  

«Нам кажется, что этот плен 

Души английской, светлой, чистой, 

В застенках блудной власти римской, 

Давно себя изжил, исчерпал. 

Мы видим, как зовет нас сердце 

В безбрежный Бога океан 

На корабле, что изваян 

По нашим собственным лекалам, 

Наш остров будет тот корабль, 

Что поведет эскадру стран 

В… (недовольно) безбрежный Бога океан». 

(смущенно, помечая ногтем

Ну, тут повтор - потом подправим… 

(смотрит на Генриха) 

Про богословие читаем? 

 

ГЕНРИХ (во время чтения стоит, набожно опустив глаза, и вдумчиво соединив кончики пальцев перед грудью) 

Читай. 

 

КРОМВЕЛЬ

«… Мир христианский знает 

Томов, умов нагроможденья, 

Что объясняют нам Ученье… 

Но что нам может заменить, 

Евангелия златую нить? 

Спасителя прямое слово - 

Вот нам рецепт души, готовой 

Отправиться на облака. 

И что же говориться там? 

Есть ли в Писанье предписанье 

Создать престол для римских Пап? 

И есть ли в Слове поминанье, 

Что разрешен им был разврат? 

Так пастырями христиан 

В клобуках оборотни стали… 

(подытоживает, поднимая вверх согнутый крючком палец) 

Итог: про Рим мы не слыхали 

Ни в Библии, ни в Новом Слове. 

О Кесаре звучит рассказ. 

И вот теперь на аналое – 

Две книги рядом ждут свой час. 

(отрывается от записок на секунду кивает Генриху, тот стоит все так же, набожно опустив глаза и сложив руки перед грудью. Кромвель продолжает читать, словно перечень, тоном стряпчего, читающего некую опись, давая в конце каждого куска свою стилистическую оценку)

"Наш Кесарь книгой светской власти 

Прикроет книгу Божьей Страсти, 

Как славным рыцарским щитом». 

 

Это пойдет.

  

«Вернет он веру в Отчий Дом, 

И возродит тех предков имя, 

Что в дрожь ввергало сарацинов». 

 

Это, кстати, неплохо. Но надо «сарацина» в единственном числе, так больше в рифму. 

 

«Мир благостию насладиться, 

В английских латах отразится 

Высоких ангелов полет». 

 

Не разберу, что дальше… Вот: 

 

«Наш кесарь станет властелином 

Страстей земных и Бога Сыном…» 

 

Нет, извините, тут ошибка.  

(поправляет ногтем) 

«Страстей земных и Бога Сыну…» 

(Генрих всхрапывает недовольно, но тут же вновь принимает благочестивый вид. Кромвель поспешно)  

«Воздаст положенный почет, 

Сомненья победив химеры, 

Как истинный защитник веры, 

Людей к спасенью приведет!» 

 

ГЕНРИХ (делает три хлопка, весьма довольный

Всё правда, вот что важно… 

(задумывается

…Только… 

Ты там еще добавь про кольца. 

Что божескою, дескать, волей, 

Раба Болейн должна со мною 

Без промедленья обвенчаться, 

А с тем и королевой стать. 

Все это, сам ты понимаешь, 

Красиво надо набросать… 

 

КРОМВЕЛЬ (кланяется, горячо): 

В словах готов служить, как в жизни! 

 

ГЕНРИХ

Я завтра с Анной на пиру 

Помолвку лично объявлю. 

(Из-под трона слышится сдавленный стон. Кромвель недоуменно оглядывается, Генрих слишком увлечен разговором, Фишер же так напуган, что ничего не замечает. Все время чтения он стоит с испуганным видом)

 

ГЕНРИХ (поворачивается к Фишеру): 

Ну, мы тебя не убедили? 

 

ФИШЕР (с трудом): 

Я, Сир… Нет, я, конечно, за. 

Но… все же… это все … слова. 

 

ГЕНРИХ (прищуривается): 

Слова? Ты, может, и Святое Слово 

Готов в окошко бросить скоро? 

 

ФИШЕР (отчаянно): 

О, Повелитель, нет, конечно! 

Всем набожность моя известна! 

Но не мешало б нам подумать, 

Чем обернется наша удаль…

 

ГЕНРИХ (прищуривается, с поощрительным кивком): 

Ну-ну. Скажи. 

 

ФИШЕР (смелеет): 

…Все точно знают, 

Что Иннокентия престол 

От Карла V-го зависит, 

А властелин Европы он, 

И что уже он уязвлен 

Тем, как вы с теткой поступили… 

 

(Слушая его, Генрих мрачнеет. Фишер не замечает этого, продолжает) 

 

И мы… усугубить хотим ли? 

Он после эдакого хода, 

Пожалуй, может всю Европу 

На нас поднять, в кольцо нас взять, 

Душить и задушить нарочно… 

А положенье тут непрочно. 

Скажу, как есть, - а вам судить: 

В казне у нас шаром катить, 

Поход на Францию был лишним 

(Так говорят); чрез меры слишком 

Вы тратились на замки, домы, 

Теперь, как Карл создаст заслоны, 

Еще с народом будем спорить, 

О том, какую веру строить... 

 

ГЕНРИХ (зловеще): 

Да ты уж не с Томасом Мором 

Тут выступаешь заодно? 

 

ФИШЕР (дрожит, как осиновый лист):

Я Тома, честно, Сир, давно… 

С тех пор, как с Канцлера он снялся… 

Не видывал… Он затерялся… 

 

ГЕНРИХ (зловеще): 

«Карл – властелин Европы всей»… 

Еще ни разу до ушей 

Не долетала ложь глупей! 

(вдруг доверительно Фишеру, кладя ему руку на плечо, словно другу) 

Ты знаешь, в чем моя проблема? 

Вокруг меня живет измена, 

Она меня и днем, и ночью, 

Как язва ногу мою, точит. 

(Чешет, задумавшись, ногу) 

И вот, как язва обостриться, 

Ее чешу, как плоть тигрица, 

(Вдруг громче, все гневливее) 

Деру до крови, до кости! 

Деру когтями! Изнутри 

Уж видны мне все жилы, вены… 

Мне очень больно самому, 

(глядя Фишеру прямо в глаза, тихо) 

Но… не прощаю я измены. 

 

ФИШЕР (охает, хватается рукой за сердце, в отчаянии): 

Мой Государь, я глуп, простите! 

 

ГЕНРИХ (отходит): 

У Бога милости просите. 

(холодно

С комедией покончим ныне, 

Довольно я плясал пред ними, 

И делал вид, что очень люб 

Мне святости двуличной клуб. 

(поворачивается к Фишеру, зло) 

Ты, кардинал, сказал мне правду:

Ты недалекого ума.

Ты ставишь хлеб насущный рядом

С бокалом таинства вина. 

Согласен я, что хлеб нам нужен,

Но все ж, когда пасхальный ужин 

Начнем с причастия, вино 

Способно к Богу лишь одно 

Привесть нас. Хлеб один и тот же 

Растят везде, вино же нет. 

С земли всяк разно возгоняет 

Святой напиток человек, 

И за хмельную его каплю 

Галлоны крови можно дать нам… 

(успокаиваясь, Фишеру) 

А ты мне про Европы власть…

Её вином мы не напьемся! 

 

ФИШЕР (опускаясь на колени, дрожа, пытаясь поймать руку Генриха для поцелуя, но Генрих убирает руку): 

Я виноват! Я червь! Я вонь здесь 

Распространял! Но аромат

Блаженнейших, мудрейших мыслей 

Ее рассеял без следа!

Как я был слеп, как заблуждался! 

Но августейшего дождался 

Урока, рад теперь безмерно! 

 

ГЕНРИХ (недоуменно пожимает плечами): 

Урок? Была лишь перемена... 

 

ФИШЕР (плачет навзрыд): 

Не беден наш народ – богат!  

 

ГЕНРИХ (насмешливо): 

Ты сам еще не знаешь как! 

Ведь если мы отныне Папе 

Не будем взносы отчислять, 

К тому ж у всех монастырей 

Что, как и ты, не согласятся 

С порядком, - мы что пожирней 

Возьмем в казну, так веселей 

Народ английский жить вдруг станет! 

 

ФИШЕР (рыдая): 

Я тысячу раз согласен с вами! 

 

ГЕНРИХ (смотрит на Фишера, ползающего у его ног. Вдруг морщится, начинает чесать ногу, досадливо): 

Опять! (Фишеру

Видать, и правда, разозлил ты 

Меня, злодей. Всем выйти вон! 

Всем, всем! И за собою двери 

Прикройте плотно…

 

(Кромвель почтительно кланяется, и, пятясь спиной, выходит из зала. За ним, плача, так и не встав с колен, выползает Фишер. Кромвель дожидается, пока он выползет, и, как было приказано, плотно затворяет дверь. Генрих остается один в тронной зале. Из под трона раздается легкий звон бубенчиков. Генрих поднимает голову, недоуменно)

 …Что за звон?! 

(звон перестает, Генрих яростно чешет ногу) 

Ах, вот проклятье, эта язва! 

(горестно

Все шарлатаны доктора! 

Один – компресс, другой – отвар… 

Не знают, что еще придумать! 

Я Парацельса думал сунуть 

Башкой в огонь, чтоб испытал 

Такую ж муку, что меня 

В минуты эти ядом щиплет! 

(прислушивается к себе, с облегчением) 

На миг вдруг злая боль затихла… 

(выдыхает блаженно, задумчиво) 

В секунды эти счастье близко… 

Неужто всё, что счастье стоит, 

Есть миг меж болью и покоем?

(Подходит к окну, расставляет руки и ноги) 

Но с этим кончено! Свободен! 

Моя судьба и мой закон! 

Теперь, как Темза, полноводен, 

Я к дали вечной устремлен! 

Никто во всем земном корыте 

Мне не посмеет больше ныть 

Про то, как делать то, иль это… 

(Поднимает руки выше, сжимает их в кулаки, потрясает ими, громко) 

Я Властелин всем человекам! 

Я царствую! Я Царь! Я… Бог!  

(За окном начинается ливень, небо темнеет, при последних словах Генриха раздается сильнейший удар грома. Генрих вдруг хватается за бедро, вертится на месте, падает на пол) 

Ах, Господи, какая боль! 

(катается по полу, яростно чешет ногу) 

Мучительно как жжет, как колет! 

(тяжело дыша, замирает, в глазах страдание, словно заговаривает боль) 

Ну, все. Вот, кажется, уходит… 

Как голова вдруг закружилась… 

(Из-под трона снова слышен звон бубенчиков. Генрих через силу) 

Кто здесь? Что всё ты тут звенишь? 

 

БАБАК (дует в раковину под креслом, потом снова звенит колокольчиками, говорит в раковину измененным голосом):  

Назвался именем моим…