77.

Стекло отобразит уход красот,

Гномон – минут бесценных ровный ток,

А белый лист мгновенье сбережет –

В укромной книжке памятный листок.

Морщины в честной рамке что ни день

Напомнят, что могильный зев раскрыт,

А что по-воровски крадется тень –

Так это время к вечности спешит.

А что не в силах память удержать,

Доверь странице, и тебя потом

Страница эта станет умилять –

Дитя, твоим рожденное умом.

       Часы и зеркало отлистывают миги,

       Обогащая толщу этой книги.

Thy glass will show thee how thy beauties wear,
Thy dial how thy precious minutes waste,
The vacant leaves thy mind's imprint will bear,
And of this book, this learning mayst thou taste:
The wrinkles which thy glass will truly show
Of mouthd graves will give thee memory;
Thou by the dial's shady stealth mayst know
Time's thievish progress to eternity;
Look what thy memory cannot contain
Commit to these waste blanks, and thou shalt find
Those children nursed, delivered from thy brain,
To take a new acquaintance of thy mind.
        These offices, so oft as thou wilt look,
        Shall profit thee, and much enrich thy book.

78.

Так часто вместо прочих Муз тебя

Я призывал – и стих слетал живой,

Что нынче всякий щелкопер, скребя

Бумагу, прикрывается тобой.

Немому: пой! – приказывал твой взгляд,

А грузному невежде: ввысь взлети! –

Теперь он окрыляет всех подряд,

У граций и умов равно в чести.

Твоя краса украсит их холсты,

Добавит блеска томикам поэм,

Ну а в моих созданьях – только ты,

Тобой ведомы, более ничем.

       Гордись, тобою поднят на вершину

       Невежда без учености и чину

So oft have I invoked thee for my Muse,
And found such fair assistance in my verse,
As every alien pen hath got my use,
And under thee their poesy disperse.
Thine eyes, that taught the dumb on high to sing,
And heavy ignorance aloft to fly,
Have added feathers to the learnd's wing
And given grace a double majesty.
Yet be most proud of that which I compile,
Whose influence is thine, and born of thee:
In others' works thou dost but mend the style,
And arts with thy sweet graces gracd be;
       But thou art all my art, and dost advance
       As high as learning my rude ignorance.

79.

Пока лишь я один к тебе взывал ,

Мои стихи слух привлекали твой,

Но слог мой износился и устал,

И поприще его займет другой.

Я признаю, что ты, в том спору нет,

Заслуживаешь лучшего пера;

Но что ни скажет о тебе поэт

Он лишь вернет то, что украл вчера:

Он скажет «честь», но слово он списал

С твоей повадки, скажет «красота»,

Но это твоего лица овал,

Вся красота им напрокат взята.

        Поэт воздаст, но сам возьмет сперва,

        Приплачивать он должен за слова.

Whilst I alone did call upon thy aid,
My verse alone had all thy gentle grace,
But now my gracious numbers are decayed,
And my sick Muse doth give another place.
I grant (sweet love) thy lovely argument
Deserves the travail of a worthier pen,
Yet what of thee thy poet doth invent
He robs thee of, and pays it thee again:
He lends thee virtue, and he stole that word
From thy behaviour; beauty doth he give,
And found it in thy cheek; he can afford
No praise to thee but what in thee doth live.
       Then thank him not for that which he doth say,
       Since what he owes thee, thou thyself dost pay.

80.

Одна лишь мысль меня лишает сил,

Что чей-то высший дух воспел тебя ж,

Тебе всей мощью славу возгласил –

И мой язык немеет, гаснет раж.

Твоих достоинств океан широк,

Всем парусам открыт его простор,

Вот почему дерзает мой челнок

С могучим кораблем ввязаться в спор.

Так помоги, откликнись на мой зов,

Вот-вот волна мой челн перевернет,

А тот несет громаду парусов

Над безднами твоих бескрайних вод.

      Челнок разбитый ляжет под скалой –

      Вот что, любовь, ты сделала со мной.

O how I faint when I of you do write,
Knowing a better spirit doth use your name,
And in the praise thereof spends all his might,
To make me tongue-tied speaking of your fame.
But since your worth (wide as the ocean is)
The humble as the proudest sail doth bear,
My saucy bark (inferior far to his)
On your broad main doth wilfully appear.
Your shallowest help will hold me up afloat,
Whilst he upon your soundless deep doth ride,
Or (being wracked) I am a worthless boat,
He of tall building and of goodly pride.
      Then if he thrive and I be cast away,
      The worst was this: my love was my decay.