ЛитературоНЕведение
Ничего, казалось бы, общего..
Владимир Набоков, «Pale Fire» («Бледное пламя», 1962. Отрывки «UltimaThule» и «SolusRex» были написаны на русском языке в 1939 г.).
Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания» (1928—1931).
Даже и не пытаюсь сопоставить, ставить рядом!
Как нельзя сопоставить тень ветки на мраморе руки – и разноцветную шероховатость детских кубиков.
Но.
Набоков – поглядывающий на другой литературный берег..
Замечательно отзывавшийся об Ильфе и Петрове.
Знавший песенки Окуджавы.
Интересующийся актуальной русской детской литературой («Николка Персик», «Аня в Стране Чудес»..).
Нет, не мог, думаю, вряд ли мог пройти мимо – заметного невооружённым глазом, призывно зовущего – континента «Швамбрании».
«Вечером 8 февраля 1914 года мы с братом /.../ открыли Швамбранию.»
«..Любимой книгой нашей была в то время "Греческие мифы" Шваба. Мы решили назвать свою страну "Швабранией". Но это напоминало швабру, которой моют полы. Тогда мы вставили для благозвучия букву "м", и страна наша стала называться Швамбрания, а мы - швамбранами.»
«...Мы привыкли к ней, как ко второму отечеству. Это была могущественная держава. Только революция - суровый педагог и лучший наставник - помогла нам вдребезги разнести старые привязанности, и мы покинули мишурное пепелище Швамбрании.
У меня сохранились "швамбранские письма", географические карты, военные планы Швамбрании, рисунки ее флагов и гербов...»
(Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания»).
1914-й..
«Греческие мифы» Шваба.
Это – явно в унисон большой красивой птице Сирину, с других берегов – курлычут сирены Кассиля.
А там, у Сирина, на другом берегу – на других берегах – зашифрованная земля. Не похожая на нашу Землю: «Зембля». Здесь – одинокий её король, выросшиий, изменившийся. Раздвоившийся – на «до» и «после» – новый американец Кинбот-Боткин.
Стремящийся вернуться в лоно (тьфу на Вас! Тьфу – на всех венских шарлатанов!)...
Нет!: дальше – слишком красиво
Совсем-совсем другая – Зембля. Размытая. Зашифрованная. Ничего общего.
Вот, что пишет Бойд, «Американские годы»:
«..Уолтер Минтон хотел, чтобы Нaбоков прояснил и конкретизировaл тему Зембли. Этa идея привелa Нaбоковa в ужaс, и Вере пришлось нaписaть Минтону:
«Влaдимир совершенно соглaсен с Вaшими плaнaми относительно реклaмы, но совсем не соглaсен с Вaшим предложением состaвить "список действующих лиц, который включaл бы в себя точно описaнную стрaну Земблю". Вот возрaжения Влaдимирa против этого:
1. Обрaз Зембли должен вкрaдывaться в сознaние читaтеля очень постепенно, что нaчинaется нa первых стрaницaх Комментaрия. Его более рaннее рaскрытие рaзрушило бы это темaтическое построение.
2. Это тaкже нaрушило бы рaвновесие в стрaнновaтом Укaзaтеле.
3. Вся книгa зaмысленa кaк текст, нaписaнный, без кaкого бы то ни было редaкторского вмешaтельствa, безумным комментaтором, a он едвa ли ввел бы в текст подобный список действующих лиц.
4. Никто не знaет, никому и не следует знaть - дaже Кинбот едвa ли знaет - существует ли Зембля нa сaмом деле.
5. Зембле и ее обитaтелям следует остaвaться в жидком тумaнном состоянии, их нельзя низводить до уровня пaрaгрaфов в спрaвочнике.
6. Мы дaже не знaем, что тaкое Зембля: чистый ли вымысел или род лирической пaрaллели с Россией (Зембля: Земля)
7. И, возможно, сaмым рaзрушительным обрaзом Вaше предложение скaзaлось бы нa последней строке книги, нa сaмой вaжной строке, ее тaющем горизонте с нaмеком нa неоконченную прервaнную жизнь, "Зембля, дaлекaя севернaя стрaнa" - без кaкой бы то ни было ссылки нa строку или стрaницу15.
Несколько недель спустя Верa нaписaлa еще одно письмо: "Он считaет, что Вы зря тревожитесь о неконкретности Зембли. Искусство должно быть отчетливым, но при этом должно остaвлять некоторый простор, нa котором читaтель мог бы поупрaжнять свое вообрaжение. В "дaлекой северной стрaне" есть поэзия, ностaльгия, чуть ли не душерaздирaющее рыдaние в звуке. Если мы скaжем "несуществующaя севернaя стрaнa", это стaнет этикеткой нa пустой бутылке»
Одно только роднит «Земблю» со «Швамбранией»:
кассильская «М», добавленная к «Б».
Набоковская «Б», добавленная к «М»!
Землеобразующие «мб».
Может быть.
И – что?.
А – ничего..
Есть ведь, например, Цинцинат-Цинцинат, двойник кафкианский (почему-то не признанный отцом). Набоков от этого менее Набоковым не стал.
А – просто.
Следуя за гением.
Неисповедимыми – возможными – ассоциативными путями.
Литературоневедение. Дарю термин. Даю.
Ну и ещё – бонус: ностальжи. Чтобы не делать слишком красиво. Вечный наш неопределённый артикль из трёх букв.
Почему-то придумалось в стиле древнего новорусского анекдота:
«– Зембля..
– Что, бля?..
– Спи, бля!»
Пойду и я спать.