Сказать, что человек существо удивительное – значит ничего не сказать о некоторых конкретных особях этого вида. Его способность к мимикрии иногда потрясает. Порой отказ от собственной личности и растворимость в коллективе определяет эту самую личность как уникальную и выделяет её из общей людской массы. Не верите?

В одной «глянцевой» редакции, в недрах рекламного отдела, рядом с холодильником и окном, прочно укрепился прелюбопытный субъект. Все звали его Витасик. Звали его так потому, что была у него пивная кружка, на которой красиво было написано «Витасик» и из которой он постоянно дул пивасик. Он так и говорил, прихлёбывая из кружки – «Витасик пьет пивасик» – при этом лицо его выражало инфантильное блаженство. Одним словом – зрелище. Я, к примеру, любовался им. Да, стоит упомянуть, что я в этой же редакции подъедался корреспондентом. Но, несмотря на этот титул, я был существом менее популярным, чем Витасик. Его любили. Хотя он и не требовал этого.

Кроме питья пива Витасик умилённо рассматривал сотрудниц редакции. Те, в свою очередь относились к нему ласково и заботливо, можно сказать как к домашнему любимцу. Витасик принимал эти отношения как должное и тоже дарил им свою любовь. Дамы редакции иногда уходили с Витасиком в ночь, и следует отметить, что всё каким-то чудом обходилось без скандалов.

Иногда Витасик погружал свой незамутнённый взгляд в небеси и вздыхал. Казалось, он вздыхает по утерянной мечте и в эти минуты многие ему невольно сочувствовали. Витасик продолжал пить пиво, смотреть в небо и вздыхать.

Отчего его не увольняли в связи с полной профнепригодностью? Всё очень просто. Все в редакции знали, что Витасик родственник одного из учредителей издательства. Этот учредитель был занятой и влиятельный человек. Он почти никогда не появлялся в редакции и Витасик своим присутствием как бы олицетворял его, при этом оттеняя крутой нрав учредителя своей детской непосредственностью. Это всё объясняло и всех устраивало. Многие, и даже отнюдь не офисные подхалимы, старались поддерживать хорошие отношения с ним, а Витасик, в свою очередь, был всем рад. Он пил крафтовый пивасик и улыбался жизни.

Кстати, иногда он был не совсем бесполезен, через него можно было решить небольшие проблемы. К примеру, он мне помог в моих непростых отношениях с бухгалтерией. Словом, был он удобным и комфортным человеком и никому не причинял зла.

Редакционные хлопоты, скандалы, интриги - все проходило мимо его. Он просто не замечал их, не интересовался этими мелочами, и скандалы миновали его сознание, как ненастья минуют человека сидящего за крепкими, возведёнными им стенами.

И вдруг его уволили. Причина падения Витасика восхитила меня. Оказывается, он никакой никому не родственник. Что все слухи об этом родстве с учредителем он распространял сам, собственно, чем и кормился, как оказалось позже. Он, молча ушёл, не хлопнув за собой дверью. Стоя у окна в компании девиц из рекламного отдела, я наблюдал, как Витасик шёл по двору. Мне было жаль его. Неожиданно он остановился, обернулся, широко улыбнулся и показал всем нам нос. Сотрудницы и сотрудники решительно осудили эту выходку бывшего любимца.

Я встретил его через несколько дней, случайно, в трамвае. Он окликнул меня:

- Саня, привет, что не узнаешь?

Я удивлённо поздоровался с ним, так как передо мной стоял совершенно другой человек. Это был не тот инфантильный чудак, которого, как кота, хотелось почесать за ухом. У стоявшего передо мной Витасика изменились даже интонации голоса. Сейчас в нем звучал уверенный цинизм и голод охотящегося зверя.

- Витасик, ты? – неуверенно спросил я.

- Я Виталий а не Витасик – ответил он.

- Но раньше ты не отзывался на Виталик – удивился еще больше я.

- Да, но ведь это было на работе – усмехнулся он.

- Можно подумать ты работал – усмехнулся в свою очередь я.

- Еще как – серьезно ответил он. – Я работал Витасиком. А это, поверь мне, не так просто.

- Как Витасиком? – еще раз удивился я.

- Да вот так. Витасиком, который пьёт пивасик. – Он внимательно оценил моё удивление и продолжил. - Глупо получилось с работой. Слишком большую прибавку попросил в бухгалтерии. Те и проконсультировались с моим «родственничком».

- А сколько ты получал? – спросил я.

- В итоге – раза в два больше чем ты. Потихоньку накручивал зарплату. А тут обнаглел. Ну, ничего, наверстаю в другой фирме. Работа есть работа. – Делово объяснил он.

Я не знал, что сказать. Он делово и без особого интереса спросил:

- Ты-то как?

- Я в шоке – ответил я.

- От чего?

- От тебя.

- Да ладно, – усмехнулся он – а знаешь, я когда-то считал себя за редкую сволочь. Но потом понял, что моя природа - мимикрия под среду обитания. Я не могу иначе. Я хочу всем нравиться, и у меня это получается. Понимаешь?

- Пытаюсь – ответил я.

- Попытайся. Может, поймешь. Ты же журналист все-таки, а значит человек любопытный. Хотя и не значит, что умный.

- А ты значит умный? – уязвлено спросил его я.

- Был бы умным, не работал бы Витасиком – примирительно ответил он.

Я хотел продолжить разговор, но он перебил меня:

- Сейчас мне выходить. Спешу. Так что форсирую твои вопросы. Во-первых, свою деятельность я не считаю аморальной и тем более постыдной. И в-последних, я не собираюсь прекращать её. До следующей встречи. Наверное, случайной. – В этот момент двери трамвая открылись, и Витасик выпорхнул из транспорта, показав мне нос.

В следующий раз я встретил я его примерно через полгода. Как он и предполагал - случайно. На этот раз он служил в хозяйственном отделе одной из одиозных редакций, в которой подобрались очень темпераментные люди – берсерки журналистики, но с остатками совести и чести. Было видно, что Витасик, которого все здесь звали Веталь, отлично вписался в коллектив. Теперь в этой трансформации на кружке у него было написано – «Веталь ОК» и он всем предлагал «раздвоить» пузырёк. Берсерки громогласно соглашались с этим предложением, особенно если оно поступало во время планёрок, в результате чего информация, исходящая от них к читателю была еще более грязная и разнузданная, чем до появления Витасика.

Увидев меня, он искренне обрадовался. Он предложил «раздвоить» пузырёк. Я согласился. Когда мы курили в коридоре, он доверительно сказал:

- Хорошо здесь. Лучше чем у вас, но надо валить. Здоровье и мораль подорваны. Можно не выйти из образа.

- А ты когда будешь уходить, покажешь им нос? – спросил я.

- Идем, выпьем – ответил он – иногда ты понимаешь меня.

1.03.2017 Буча