В одном из своих предыдущих постов я уже касалась романа И.А.Гончарова «Обрыв». Хочу продолжить эту тему немного в другом ключе. Далеко не все любители книг знают, что существует еще один «Обрыв», к которому великий русский писатель если и имеет отношение, то лишь опосредованное. Однако, все по порядку.

Роман «Обрыв» был задуман Иваном Александровичем Гончаровым еще в 1849 году как роман о сложных отношениях художника и общества. В 1860-х годах замысел книги обогатился новой проблематикой, рожденной пореформенной эпохой. В центре произведения оказалась трагическая судьба революционно настроенной молодежи, представленной в образе "нигилиста" Марка Волохова. Уже само символическое название романа свидетельствовало об авторском неприятии общественного радикализма.

Да и не дума (слово-то, какое большое, государственное), а так - думка. В переводе - мысль, мыслишка. К тому же - такая расплывчатая. Расплывающаяся. Потому что веки слипаются.
Что там. была за думка?.. Думка, подушечка такая.
Очень характерное в плане этимологии слово.
Единственное (единственное!) во всем бедном могучем русском языке - конкретно указанное - приспособление для мыслителя. Даже голова как-то по-другому называется. То есть - головой. Тем, что с возрастом становится голым; тем, чем в футболе гол забивают... Но к процессу мышления, или, как. говорил один наш головастый трибун, мЫшления (т.е. такого мышления, - при котором аж все мЫшцы напрягаются!) - к такому процессу ни одна часть тела, ни одна, в том числе и та в которой находится входное отверстие кишечных трубок, этимологически, то есть исторически, - не причислена.
А что причислено?
Думка!

Герой гончаровского романа "Обрыв" Марк Волохов - это собирательный художественный образ. Многие родственники И.А.Гончарова, а вслед за ними и литературоведы, считали что одним из возможных прототипов этого литературного героя послужил родной племянник писателя, сын его сестры Александры Александровны Владимир Михайлович Кирмалов.

В 1862 г. И.А.Гончаров все лето провел на родине в Симбирске в гостях у другой своей сестры Анны Александровны Музалевской. В это же время у тетки отдыхал Кирмалов, который после окончания Московского университета ожидал какого-то назначения на службу. Судя по воспоминаниям очевидца, еще одного племянника писателя, Александра Николаевича Гончарова В.М.Кирмалов не нашел общего языка со своим великим дядей: "Сцены за обедом были восхитительны; разговор Кирмалова, взгляды сожаления и презрения, бросаемые И.А., умоляющие глаза тетушки, желавшей сохранить мир и спокойствие в доме - все это трудно передать! Во всех разговорах чувствовалась та пропасть, которая разделяла в то время старое и молодое поколение....