Холодный Christmas брезжит вдалеке.
Взрываются дыханья нараспашку,
И держит ветка в скрюченной руке
Нескапнувшую каплю, как стекляшку.
Застывший воздух, будто полимер,
Чьи звенья составляют зданья, люди,
Ползет на юг,
Проклюнувшись из сфер
Циклона.
Приготовившись к простуде,
Краснеют неба влажные белки,
И на стволах ажурные чулки
Натянуты насмешливо и гладко
В ответ на выражение тоски
И мнительности
Высшего порядка.
На самом деле, чудо никуда не испарилось. Просто так нам хотят реальность представить – что она, мол, в отличие от сказки, не чудесна. Поэтому в детстве мне всегда боязно было: а если сказку всё же сделают былью, то не отнимут ли у неё чудо? Заштрихуют, например, тот квадратик в нашем восприятии, который реагирует на чудесное, и плакат вывесят, что чудо – это опиум для народа. А на самом деле, отсутствие чуда – это сказки для взрослых. Без чуда легче управлять миром, вот и всё. Это и ребёнку ясно. Но дети особенно доверчивы. Им скажешь, что того нет и сего нет, что всё это фантазии, и они поверят. Ну, как взрослые верят в кинематографические трюки, хотя в лицо знают актёров и режиссёров и даже о технике съёмки иногда осведомлены. Тем не менее, сидят, переживают, будто всё по правде. Так устроен человеческий мозг – условность запросто принимается за реальность и наоборот.
Сказка
Для меня это просто слова... А вот сено, увы, не трава.
Не деревня, что вижу, как сон, как Дадон, проворонивший трон.
Мир наполнен частицею "не". Не рассада цветёт на окне,
Чай в стакане имеет не цвет: многолюдно заварен пакет.
Метаморфозы
Хула и поношение богам
За слёзы Публия Овидия Назона...
Блестя доспехами (не детям - по серьгам),
Спешит преторианская колонна,
Поросенок
К концу декабря похолодало, но снег так и не выпал, и ветки в иголках инея сверкали в лучах холодного солнца. Герда ковыляла по покрытым льдом булыжникам. Её левая рука бессильно свисала вдоль тела, огромный синяк расплывался вокруг горящего болью локтя, но сил беспокоиться, насколько серьёзна рана, у неё не было.