Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.
Риц Евгения

Риц Евгения

Риц Евгения поэт, литератор

A glinting ribbon flits across the rails

Decomposing with the ground

Drivers out of this world

Begin to ply their routes,

Occupants back in other seats,

Stewards to papa Boris,

Привязка к тегам продукция

No grass stood in the parkland wilds
no snow lay on the ground
but other sorts of coiled elliptical matter
leaped from the fire.
This place it steals inside to wit
blights the chest snuffs the throat
our path recalls milk and witchery
bruised apples strewn all around
far and wide.
Blinkered prone beneath the white stone
no water ran but light escaped
and the mouths of credulous sisters
filled and raged at its downward force.

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Being absent absolves the search for
exits through this maze of walkways underground.
You reappear. But something drags you back,
a hand grabbing at your thigh, down.

A vascular map of blood-routes
beneath the dried grass crust.
Speaking. Speak
For all the little fragments clinging
to a shard in a skull mind.

Was that it? It was and worse.
The wall gardens thrived by the lived-in homes.
And through branch and century the jetlag endured,
ensured the everyday would not arrive.

Привязка к тегам продукция

Still fresh from the recent repairs
the windows bloom and overflow
these enchanting plastic frames
the yellowness of dusk sinks all
as though air had entered pain
skies in old pains cooled set hard
homed in from beyond these walls.

Привязка к тегам продукция

Выставка Марка Вингрейва с привлечением моего текста в переводах Татьяны Бонч-Осмоловской, Алекса Цигаля в соавторстве с Даной Голин, Петера Голуба и Марка Вингрейва.

Сейчас в Мельбурне проходит выставка Марка Вингрейва – художника и переводчика. Визуальное творчество и перевод – не два рода деятельности этого автора, а в некотором смысле – одно и то же, потому что, как мне кажется, в центре работы Марка Вингрейва – прорыв к внесловесному бытованию слова. Для меня обе визальные работы Марка с моими текстами (бук-арт по одному стихотворению и иллюстрация-воплощение другого) оказались одной из самых больших радостей, потому что каждый раз он говорит о моём мире яснее, детальнее, чем я сама (но каждый раз это не интерпретация, которую мы со Сьюзен Зонтаг так не любим; через честное и бережное обращение к тому и с тем, что написано, художник раскрывает свой, а не чужой, секрет).

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Встречаются как-то Генри Джеймс и Шерлок Холмс. И Холмс и говорит:

– Знаете, мне кажется, я – персонаж.

Ну и там дальше про мировой заговор анархистов.

В аннотации «Пятое сердце» определяют как третью часть трилогии, предыдущие – «Террор» и «Друд». Тогда это получается трилогия возвращенной радости чтения: о путешествиях, Диккенс и детектив. Но в этом же случае получается, что только первая часть соответствует задаче, потому что там собственно чтение, без рефлексии над литературой, а потом – она главная и есть, до фанфика, до слэша (понятно, с Генри Джеймсом-то) даже.

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Как понятно уже из названия, в собственно нарративном моменте это очень похоже на сорокинскую «Метель». И, да, на «Шрека» это тоже похоже. Даже ещё больше.

У меня, может быть, бред отношения, раз всё, что я читаю, получается про нас и про сейчас, но вот правда там про то, почему какие-то странные люди три дня назад Сталину цветы несли.

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории
Орхан Памук «Мои странные мысли»

Самая, наверное, не цитатная книга Памука. Потому что везде, по крайней мере, в самых крупных его вещах, это Памук плюс кто-то ещё. «Чёрная книга» – плюс Борхес, «Снег» – плюс Кафка, «Музей невинности» – плюс Флобер. И хотя, разумеется, это не подражательность, а насыщенный интертекст, у меня всегда вызывало недоумение – зачем же такому писателю кто-то, кроме себя.

Вот здесь, никого, кроме, и нет – только Памук, только Стамбул, только Турция. Можно сказать, учебник по Турции – из этого фикшна гораздо яснее составляется представление, что же там происходит и происходило, чем из нон-фикшна Витольда Шабловского (хотя «Убийца из города абрикосов» тоже весьма хорош и познавателен).

Привязка к тегам Орхан Памук
Джон Максвелл Кутзее «Детство Иисуса»; Филипп Майер «Сын»

Ознакомилась с двумя хорошими книжками, которые вот прямо и сейчас выглядят даже более актуальными, чем задуманы.

Книга Кутзее, как известно, про беженцев. То есть, понятно, что беженцы и лагеря для них были и несколько лет назад, когда он это писал. И всё-таки в связи с осенней катастрофой всё это читается совсем не метафорически, хотя и задумано как метафора. А я ещё параллельно с чтением смотрела «Соль Земли» про фотографа Салгаду, который снимал голод в Африке и прочие социальные катаклизмы. А потом ознакомилась со статьёй Манского про Корею. И в голове только: «Неужели всё это на самом деле?». Хотя у Кутзее никаких ужасов нет, только постужасы. Вообще, книга очень прозрачная: понятно, что Иисус сегодня среди беженцев, и одновременно – что любой ребёнок со всеми своими капризами, тем не менее, Иисус. И евангельские коннотации очень остроумные и легко считываются.

Watch fine detail, flowing
Through the fibre-optic strands,
Although the territory
Has become all so familiar,
Fairy tale
Matter drifting in the ether
Had reached higher in gold leaf.

В блоге Марка Вингрейва 

Наблюдай детали, пропускай
Себя сквозь оптохимическое волокно,
Но край
Настанет всё равно,
Дивный край
С плывущими по воздуху веществами
В золотой бумаге, которые выше стали.

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Книга очень интересная на две трети и совсем потрясающая на третью, полную сентиментальности отчаянья. Причём впечатлительных сразу хочу предупредить, что кончится не очень распрекрасно, и ближе к концу там есть кошмарный момент, что я его просто пролистнула, и то не могу отойти от того, что он вообще был, хотя обошлась без подробностей.

Сюжетно и жанрово из вещей (странных, новых, да) Фейбера ближе всего к «Под кожей» и «Огненному Евангелию», а из литературы последнего времени вообще – к роману Майкла Флинна «Эйфенхальм: город-призрак» (вспоминаем, что это). То есть, тем, кто в теме, понятно: это религиозный роман в рамках научной фантастики.

Привязка к тегам Файбер

The air of her stirs in a lamp’s voice,
I myself outside,
An oval dissolving
by September’s acidic demeanour,
Spinning and turning
Alive to everything that’s taken place.
A word’s word, its veneer, its guise,
Beckons, making signs I cannot read.
A box without, a simple husk,
Birds’ nets there, spiders’ seed,
And yet there’s something
Breathless, deceptive, breathing,
Quashing shadow and sound,
Like a cameo lit by the angle.
Bling and garb; scraps and jumble

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Самка воздуха в голосе фонаря,
Растворя-
Я себя наружу
Кислотой лимонной сентябрьского овала,
Говорит и кружит
Целой жизнью, которая миновала.
Вариант: позывными, которых не называла.
Слово слова, названье его, обличье,
Шелуха, коробка без пустоты,
Где зерно паучье, тенёта птичьи
И ещё почти
То, что врёт, как дышит, дышать не смея,
Разбиваясь на звук и тень,
Как из света вырезанная камея.
Вариант: бижутерия, дребедень.

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории
Жауме Кабре «Я исповедуюсь»

Многоплановый, очень плотный, медленный и, увы, слишком быстрый роман. Детское счастье, когда волна чтения накрывает с головой. В этом году подобного ждала от «Щегла» и «Светил», но именно потому, что ждала, так не получилось. Так я, например, «Террор» читала, подзабыв, кто такой Симмонс. Вот, не надо никогда ничего ждать-то.

Таких хороших книжек и правда мало. Для меня из переводных книг текущего века сравнимо с моими любимыми «Средним полом» и «Нутром любого человека». И на оба похоже, особенно на второй, потому что это биография одного персонажа в кругу истории и семьи, роман воспитания до седых волос.

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории
Грэм Джойс «Как бы волшебная сказка»

Грэма Джойса я очень люблю, очень грустно, что он в этом году умер.

Кроме знаменитой «Зубной феи», мне особенно нравится у него «Правда жизни» («Правда жизни», думаю, должна понравиться тем, кто любит недетективную Кейт Аткинсон: то же время, то же мироощущение). И новая, недавно вышедшая книга, не хуже этих двух.

Фэнтезийная «Как бы волшебная сказка» – на самом деле дюже жизненная. Это у Грэма Джойса всегда – не чудесная подкладка повседневности, но повседневная прокладка чуда.

Героиня шлялась где-то 20 лет, потом вернулась, детей нет, мужа нет, и не хочется. И выглядит подозрительно прилично, не толстая. Вывод психиатров понятен – нарциссизм, стремление уйти от ответственности, а что не хочется – так подсознательно хочется, и даже очень, поэтому и толчётся вокруг малолетних племянников – завидует куче мала и взрослой семейной жизни. Ну неужели нельзя вместо этих диких выводов предположить самое очевидное: что нас, таких, просто однажды украли эльфы?

She didn’t offer any clues
About the language translation.
Only the slight warp
Of the window and walls
Recall what’s not remembered.
And, a way to express, remind…
Between the sky and the everyday
Lies some film, or layer
Of ponderable cellophane,
She posted to the digital sphere.

О переводе с языка
Она пока не заикнулась.
И только лёгкая сутулость
Оконных рам и старых стен
Напоминает о забытом.
Ну, как сказать, напоминает…
Здесь между воздухом и бытом
Лежит весомая слегка
Прослойка вроде целлофана.
Она её оцифровала.

Эссе Марка Вингрейва с этим текстом.

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории
Глен Дэвид Голд «Картер побеждает дьявола»

Роман про фокусника. Альтернативная история, которая в итоге оказывается безальтернативной, так что главные фокусы показал мне Гугл. Вся жизнь – цирк, иллюзион, и пока читаешь, думаешь, ой, я такая дурочка, почти поверила, что телевидение изобрёл семнадцатитетний вундеркинд – и кто, как вы думаете, его изобрёл? А если так, то интересно всё же Президент Соединённых Штатов не окажется ли очередным Фёдором Кузьмичом?

То есть, понятно, что всякий исторический роман – исторический альтернативно, потому что автор приписывает мысли, чувства и слова некогда реальным людям, их прозвучавшим именам, их теперь уже истлевшим-телам. Это меня ещё в детстве поразило – не было ведь у композитора Порпоры никакой ученицы-цыганки, а многие бы сейчас знали бы того Порпору, если бы не его Консуэло? Но у Голда это очевидное-невероятное как-то уж совсем…

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории
Эдвард Резерфорд «Лондон»

Вполне миленькая книжка. Главное, чрезвычайно толстенькая.

Жизнь одной семьи – точнее, четырёх семей, то сливающихся в единую Темзу, то распадающихся на ручейки – с начала нашей эры до конца ХХ века. Локус, понятное дело, заглавный. Вообще это роман-сериал, и если ещё не экранизирован в таком качестве, то, думаю, будет. Наверное, отчасти и с этой целью текст местами подчёркнуто замкнут на визуальное – например, когда на фоне вполне разворачивающегося основного действия читатель, не отрывая глаз, следит за блохой, прыгнувшей с чумной крысы – укусит-не укусит молодого самоотверженного врача…

Конечно, это не Акройд с его полутопографическим-полуагиографическим проектом длиною в жизнь – у Резерфорда всё куда проще, и, наверное, хорошо пойдёт для читающих подростков, особенно с учётом вполне не занудной познавательности. То есть, получается, это можно сравнить с монументальными построениями Кена Фоллета, только, на мой взгляд, Резефорд всё же сильнее и интереснее именно в художественном, литературном отношении.

Есть ещё «Париж», того же типа, тоже толстый и красивый. 

b2ap3_thumbnail_Edvard_Rezerford__Paris.jpg

Между этими книжками нет ничего общего, кроме того, что обе они очень хорошие, и обе – про сакральные места, которые сегодня, правда, потихоньку десакрализируются. В первом случае это университет, во втором – торговый центр. И у обеих – прекрасные переводчики: Леонид Мотылев – у «Стоунера», и Виктор Голышев – у полудетектива-полуужастика Кэтрин О,Флинн (а раз такой переводчик взял, то понятно, что на третью половину это совсем не просто ужасы – на заднем плане проплывает цитата про но не ужасужасужас, впрочем, неуместная – и не только детектив; это очень нежная и лиричная книга, где эпиграфом могло бы быть «Мне хорошо – я сирота»).

Но, наверное, и ещё кое-что общее есть – пленительная аура неудачи, дзен намеренного лузерства.

Сюжет «Стоунера» уже многократно пересказан – родила червяшка червяшку, червяшка поползала-поползала и умерла, вот наша жизнь. Но всё же стоит иметь в виду, что «Стоунер» – не просто роман про жизнь, но и в некотором смысле производственный роман – или «из университеской жизни». И если каждый из нас (а не только Анна Гавальда на обложке, которую я, впрочем, не видела, потому что у меня ридер) – Стоунер, то любой вузовский преподаватель – Стоунер вдвойне.

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Мне прям очень понравилось, читала с большим воодушевлением!

Написана несколько в манере Эрленда Лу, которого мы все так любили лет десять назад. И герой отчасти тот же самый – дитя за двадцать в вечном кризисе среднего возраста (у нас так и было, и я помню, что как раз Лу помог мне справиться с ужасной цифрой 25). Герою Строинка, правда, уже 30, но началось-то всё несколько лет назад.

Место действия – палата №6 №∞ (не в смысле, что палата бесконечная, а сколько их таких, кукушкиных гнёзд, было) в кукольном домике. (Ибсен тут не случаен, а вот сама скандинавская цепочка ассоциаций – вполне, автор – голландский).

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Я вообще в синематографе-то не сильна и у Кроненберга смотрела только «Муху» и «Автокатастрофу», и, может, поэтому возникло впечатление, как будто между «Автокатастрофой» и «Употреблено» для автора не прошло времени, и одно в какой-то степени продолжает другое. То есть тут то же отчуждение, употребление, но уже на следующей ступени – когда предметом, фетишем, товаром, гаджетом выступает не машина, а само тело, и только совершив это возвратно-поступательное движение, оно и оказывается сексуально, желанно.

Понятно, там очень много французской философии и прочего постмарксизма, понятно, для бедных, но непонятно, кто сегодня богат, с этим консюмеризмом-то…

Ещё там есть Фаулз, Депардье с Путиным и полчища насекомых.

Вообще роман хороший, и случай ещё и писателя Кроненберга оказался не менее убедительным, чем ещё и писателя Ника Кейва.

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Вот мёртвый прадед – мёртвый изначально,
Он экспонат, о нём и речи нет.
Но вот я с дедом, мне 12 лет
(Понятно, фотография случайна).
Вот мне 13, я
Показываю, как я получилась,
Поскольку ничего и не случилось.
Но вот мне 18, и альбом
Я, кажется, вовеки не открою,
Как веки, что подёрнулись корою.
Теперь мне 38, и альбом
Я так, действительно, пока и не открыла,
Я лучше покажу, где мы с тобой вдвоём
И времена от Турции до Крыма.
Но вот знакомые – у них в фейсбуке дед,
Им, то есть, больно как-то по-другому,
И та рука, которой больше нет,
У них не прикасается к альбому.

Привязка к тегам продукция

Добавлено : Дата: в разделе: Разработчики

Биографическое эссе профессионального – как же мы живём – танатафоба.

Прекрасная (?) история оттуда: Эмиль Золя и его жена Александрин отравились – ненамеренно – бытовым газом. Ночью они почувствовали недомогание, решили, что от несварения, Александрин хотела обратиться ко врачу, но Золя сказал «Утром будет легче». Собственно, так он и умер. А Александрин спасли.

Но даже больше всех этих историй про смерть, всей этой истории – моей истории, поражает литературоведческий или просто литературный момент – как в этой книге воедино, сложившимся пазлом – вот «Метроленд», а вот «Попугай Флобера» – сходятся все книги Барнса, даже «Предчувствие конца», которое было написано позднее. То есть правда понимаешь, что ничего не случайно, что это всё один текст, что писатель всю жизнь пишет себя. Раньше я думала – естественно-пошло-дихотомическим образом – что писатель, который пишет и пишет одну книгу с разных сторон – это Акройд, а вот Барнс пишет разные. А он, оказывается, ещё больше.

Ещё очень обращаешь внимание на удивительную атмосферную близость к «Перед восходом солнца» Зощенко, но это как раз естественно – и не в смысле, что Барнс Зощенко читал. Может и не читал. Но ему бы точно понравилось. Или, может быть, ещё понравится.

Не помню, как нашла эту книжку, наверное, искала что-нибудь в переводе Сергея Ильина, но оказалась очень даже прелестная.

Очень её украшает, конечно, вряд ли предусмотренная автором, но совершенно уместная здесь самоирония переводчика. Особенно сильно, и уже, пожалуй, без усмешки, выстреливают эти коннотации ближе к финалу, когда брат главного героя решается перейти – сам перейти, и переводить не надо – с одного языка на другой. Но и в начале очень эффектно – этакий набоковский слэш, несостоявшаяся мальчуковая «Лолита» – угу, он парень шалый, мы все, я думаю, шалые; впрочем, на этот раз обошлось без шалостей, разве что «я думаю, сам Господь Бог – шалый».

К берлинскому периоду набоковская нота собственно повествования, стиля скорее уходит, уступая место, как мне показалось, кабаре Критофера Ишервуда.

А Париж и Берлин военный уже рассказаны языком героя – заики, обретающего собственный голос.

Роман – в том числе и исследование разных граней вынужденной недоподлинности: младшего брата при (таком) старшем; теневой, изнанной жизни гомосексуала в традиционном обществе (хотя, если верить роману, Сергей Набоков никогда не скрывался, так что в его жизни обошлось без каминг-аутов – и это книга о повседневном тихом мужестве), и собственно о недоподлинности существования всякого литературного героя мало того, что при авторе, так ещё и при прототипе – он говорит о себе «я», но я, как известно, бывают разные.