За отсутствием лета разбирала фотографии из своей поездки на Шри-Ланку. Фотографий оказалось мало. Так всегда бывает, когда глаза разбегаются и не знаешь, что снимать - то ли лачугу с битой черепицей, огородом и тремя семейными могилами между грядками; то ли салон аюрведы и у входа вазу с плавающими в ней магнолиями; то ли собаку, которая только что попила из этой вазы, а затем в нее помочилась; то ли обезьяну, которая карабкается по пальме с украденным у туриста бананом; то ли всепроникающую тропическую зелень, которая бьет из развалин, прорастает из крыш и из свалок...
Кстати, свалки - одна из самых художественных вещей на Шри-Ланке. А здешний мусор - не мусор в европейском понимании, то есть брошенная мимо урны сигаретная пачка или полиэтиленовый мешок одиноко скользящий по тротуару. Мусор Шри-Ланки - это часть пространства, вещество жизни, которое разлито и в трущобах, и в туристических кварталах. Впрочем, никаких таких "кварталов" и нет. Пятизвездочную гостиницу от трущобы отделяет лишь несколько цветочных горшков, выстроенных в ряд, или забор. А за забором снова глинобитная лачуга, а за ней сияющий ювелирный бутик, а за ним пекарня с заляпанными стеклами, запахами пережаренного масла и лепешек, а дальше снова помойка, на которой два варана пожирают остатки хот-дога. В этом пространстве нет никакой системы и иерархии. Все перемешано со всем: лачуги с дворцами, вараны с буддистами-монахами, транснациональное с местечковым, костюмы с набедренными цветастыми тряпками, статуи Будды с указателями на "Макдональдс".

Аэропорт - одно из самых умиротворяющих мест на Земле. И будь я буддистом, то для достижения нирваны я бы приходила именно сюда. Да. Я очень люблю аэропорты. Люблю то пограничное состояние, которое наступает, когда ты  уже прошел регистрацию, досмотр и оказался в зоне пространственно-временного карантина (даже официально эта зона называется "чистой") . Ты уже не здесь, но еще и не там, ты сделал все что мог, ты добрался, прошел, твоя судьба больше от тебя не зависит, ты стал добровольным заложником терминала, невольником остановившегося времени, времени абсолютного покоя и какого-то легитимного бездействия.

Ну вот мы и дома. Всю ночь снились челюсти насекомых и акул. Наутро, глядя в мутное от серой влаги окно, машинально  включаю телевизор. Оттуда - злобные пасти акул и сообщение о несчастье на берегах Северной Каролины. Та самая стая акул, которую я по счастливой случайности заметила в первый день знакомства с заливом (начало см. здесь) , направилась на юг, в соседний штат, и там успешно совершила разбойничий набег на отдыхающих.

Сегодня отправляемся на остров Тангиер. Паром отчаливает в 10 утра.

Приезжаем на причал за двадцать минут до отхода парома. Публика прибывает к пирсу, как вода в час прилива. Морские сравнения приходят на ум сами собой – за несколько дней жизни на заливе начинаешь видеть мир сквозь призму акваланга. Это неизбежно, если хочешь слиться с природой. Так нас учили на военной кафедре – чтобы понять противника, думай в его терминах. Так и делаю. На войне как на войне.